«Милостивый государь! Позвольте на страницах вашего прекрасного журнала рассказать происшествие, случившееся с одним известным и почтенным охотником, Н. Т. Аксаковым, в начале сентября текущего 1858 года…»
«Милый мой Ваничка! Благодарю тебя за письмо, за доверие и откровенность, с которыми ты обратился ко мне; мне приятно видеть их в тебе, особенно в настоящее время, когда дети так скоро забывают своих родителей и теряют к ним всякое уважение. Из настоящего же моего письма ты увидишь, что и отец может пригодиться тебе и помочь тебе своими советами. Ты прислал мне несколько своих статей о разных предметах и...
«Позволяю себе сделать некоторые поправки и дополнения к статье Е. Шевченко о «Лит. псевдонимах». Действительно, «Тоска по смерти» (в журнале «Полярная Звезда») за подписью Н. Ропшин, принадлежит мне. Но Антон Крайний начал свою деятельность не после 1906 г., а гораздо раньше, в 1902 г., в журнале «Новый Путь», и с тех пор продолжал ее непрерывно во многих других изданиях. В конце 1906 г., уже вышел сборник моих...
Русская библиотека-читальня в Париже была создана в начале 1875 г. по инициативе членов русской колонии, состоявшей главным образом из политических эмигрантов и учащейся молодежи. Деятельное участие в организации читальни принимал Тургенев. Он передал в ее фонд большое количество собственных книг и неоднократно обращался с просьбами помочь читальне к русским издателям и литераторам. Необходимые для...
Письмо представляет собою ответ на официальное сообщение Совета Киевского университета об избрании Тургенева почетным членом университета, состоявшемся 23 марта 1879 г. Предложение об избрании Тургенева почетным членом Киевского университета мотивировано было в выступлении профессора H. H. Шиллера. «Несколько дней тому назад, – сказал он, – представители мысли обеих метрополий нашего отечества с...
«Генерал, соблаговолите снисходительно уделить минуту внимания моему письму. Я начинаю с просьбы извинить меня за шаг, который вам может показаться неуместным, однако я осмеливаюсь его сделать, подчиняясь голосу моей совести и полностью доверяя прямоте и честности ваших чувств. Поверьте мне, что это вступление не является простой вежливостью. В глубине души я ценю вас как человека, которому свойственны...
«Моя статья «О современномъ лиризм» порождаетъ среди читателей «Аполлона», а также и его сотрудниковъ, немало недоумній: такъ, одн и т же фразы, по мннію иныхъ, содержатъ глумленіе, а для другихъ являются неумреннымъ диирамбомъ…»
«…Уже прошли те блаженные и вечной памяти достойные времена, когда чтение книг было исключительным правом некоторых людей; уже деятельный разум во всех состояниях, во всех землях чувствует нужду в познаниях и требует новых, лучших идей. Уже все монархи в Европе считают за долг и славу быть покровителями учения. Министры стараются слогом своим угождать вкусу просвещенных людей…»
«…Мое имя Вам, вероятно, известно. Для меня, как для писателя, именно смертным приговором является лишение возможности писать, а обстоятельства сложились так, что продолжать свою работу я не могу, потому что никакое творчество немыслимо, если приходится работать в атмосфере систематической, год от году все усиливающейся, травли…»
«Я нашел такую перетасовку целых партий и лиц, что до сих пор не могу ориентироваться или опознаться, – не могу даже отыскать до сих пор многих моих приятелей. Некоторые из них, которых я отыскивал
«В самом начале 1847 г. появилась печально – знаменитая книга Гоголя „Выбранные места из переписки с друзьями“. Трудно было найти более неподходящий момент для обнародования этой мрачной отповеди всему тому, чем волновались наиболее чуткие элементы русского общества. Годы 1846-47 были временем совершенно исключительным по тому необыкновенному приливу радостных ожиданий чего-то бесконечно-светлого,...
Данное письмо в редакцию «Нашего века» непосредственно связано с предыдущим письмом в ту же газету (11/23 апреля 1877 г), в котором Тургенев выражает свое возмущение бестактными действиями г-на Суворина, допустившего публикацию «Рассказа отца Алексея» в «Нового времени» против желания автора.
«Дорогой Владимир Алексеевич, наконец-то я собралась Вам написать: то ждала каких-то новостей, то болела. Я часто теперь болею и стала совсем старая и слабая, но, кажется, еще не поглупела. Вы написали мне такое удивительно милое письмо, какого никогда еще не писали. Понятно, что Блок Вас вдохновил…»
«Многоуважаемый Федор Михайлович! Я не имею чести Вас знать, но моя молодость и Ваши произведения побуждают меня относиться к Вам не как к чужому человеку, и потому я осмеливаюсь беспокоить Вас своим письмом…»
«Дорогие товарищи! Благодарю вас за ваше письмо, высоко ценное не только для меня. Разумеется, я горжусь тем, что бойцы Красной Армии считают меня, литератора, «своим человеком», товарищем, но ваше письмо имеет другое, более важное, культурно-революционное значение. В чём я вижу его?..»
«Хотя вы худо приняли мои Русские гостинцы, но на диковинку посылаю вам еще – журнал не журнал, книгу не книгу, а нечто, которое без сомнения не имеет своего подобия ни в каких литературах древних и новейших. Вот вам „
«В деревне журналы доставляют большое утешение: они заменяют, хотя отчасти, какое ни есть столичное умственное движение. И надо сказать, увесистыми журналами угощают нас журналисты, рассчитывая, что чем больше будет чтения, тем охотнее станут подписываться, – и вот они суют в свои книжки целые романы и по совести не заботясь о том, что романом часто заслоняется журнал, что множество разнородных не...
«Вчера мы снова появились в свете, на ужине у графини Разумовской: это был день ее рождения. Я слышала у нее Штейбельта, который, однако, отнюдь не привел меня в восторг. Что касается игры, то он Фильдова мизинца не стоит. При этом хвастун, всех презирает, лицо у него препротивное и окончательно не понравилось мне. Вот какое впечатление сделал на меня ваш лучший петербургский артист. Кроме него, я слышала...
«…Не умею как и выразить вам, как глубоко я вам благодарна за Воспоминания и как до глубины души вы меня обрадовали, прислав их мне. От всего сердца благодарю вас, Михаил Петрович! Награди вас бог!..»
В январе 1872 г. исполнилось 25 лет со дня публикации первого рассказа из цикла «Записок охотника», а в августе того же года исполнялось 20-летие выхода в свет первого отдельного издания «Записок» – 1852 г. Литературно-общественные круги России намеревались торжественно отметить то и другое события, о чем и сообщалось в газетах. Посылая копию комментируемого письма П. В. Анненкову, Тургенев писал ему: «…Вы...
«Милостивый государь! Какая благодетельная фея внушила вам мысль воскресить имя «Молвы»! Я долго не верил своим глазам. Как, опять в Москве будет выходить «Молва», газета, и каждую неделю! Я не знаю, как понравится публике ваше предприятие и будет ли она довольна вашим изданием. Но что мне до этого за дело?..»
«Начинать рассказ „диалогом“ – разговором – приём старинный; как правило, художественная литература давно забраковала его. Для писателя он невыгоден, потому что почти всегда не действует на воображение читателя…»
«Был у меня товарищ Басов, рассказывал о том, какие хорошие школы строятся у вас, на востоке Сибири, рассказывал, как вы учитесь и как много среди вас даровитых человечков…»
Катков принял повесть «Фауст» за ненаписанные еще «Призраки» и в объявлении об издании «Русского вестника» на 1857 год публично обвинил Тургенева в том, что он не выполнил взятые на себя обязательства и напечатал в «Современнике» повесть, обещанную ранее ему. Посылая второе письмо в редакцию «Московских ведомостей» по поводу «Призраков», Тургенев писал Лонгинову: «Вся эта тревога из вздорной повести мне...
