«К пяти годам Кари был уже ростом чуть пониже нашего дома. Мы не приучали его к охоте, потому что сами не занимались охотой на диких зверей. Отец получил работу каменотеса на прокладке шоссейной дороги и дома не бывал по многу недель. А мы с братом целые дни проводили в поле; мы и не думали сделать из Кари охотничьего слона. Кари и без учения был очень смелым, и, когда нам приходилось отправляться глубоко в...
«Он долго лежал на сырой, холодной земле, затаив дыхание и широко открыв глаза, потом осторожно поднял карабин и стал целиться, положив ствол карабина на ветку. Еловые иглы кололи ему руки и лицо, но он не обращал на них внимания…»
«– Ты хвалишься напрасно, – сказал мне Дьявол, – я покажу тебе миры, которых вообразить ты не мог бы. Гляди: видишь ты эту звезду а в созвездии Ориона? Я посмотрел, куда указывал мне длинный и чешуйчатый коготь. Дьявол другой рукой приподымал тяжелую портьеру у окна. Небо казалось черной бездной, разверстой у ног. – Вокруг этой звезды, – продолжал Дьявол, – вращается сто сорок больших планет,...
«… Разбитый поезд грохочет и дрыгается во все стороны. Вдруг кто-то с хамской силой хлопнул меня по спине. Я на секунду задохнулся. Сколько можно терпеть, взвыла душа, или сейчас или никогда! Я швырнул окурок, сжал кулаки и резко развернулся. Никого. Ударивший исчез. Так! Я всегда говорил, что готовность к драке – лучший способ избегнуть ее. Но тут я догадался, что дело в другом. …»
Риджуэл Каллем (1867–1943) – псевдоним американского литератора Сиднея Грейвза Бурхарда. По натуре авантюрист и страстный искатель приключений, он в семнадцатилетнем возрасте покинул Англию и, сраженный золотой лихорадкой в Трансваале, отправился в Южную Африку. Множество приключений выпало на долю будущего писателя. Он участвовал в англо-бурской войне, затем, соблазненный перспективами страны Сагеней,...
«…Свекор Спиридон Агапыч сегодня был как-то особенно суров и старался не смотреть ни на кого. Сноха Домна понимала, что он трусит. А вдруг наедут и накроют раскольничьего владыку Ираклия, которого уже давно выслеживают? Не пустил бы его к себе Спиридон Агапыч, да боялся идти против своего раскольничьего мира. И что ему вздумалось, владыке Ираклию, остановиться именно у него? Разве не стало других...
`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана. Произведение входит в авторский сборник «Пышка».
Накануне семидесятилетия небольшого американского городка Санкт-Петербурга на борту парохода, плывущего по Миссури, беседуют знаменитый писатель и успешный бизнесмен. Они рассказывают о том, как сложилась их жизнь и жизнь знакомых им обитателей города: Тома Сойера, Беки Тетчер, негра Джима…
«Но первая наша ночь в джунглях прошла неспокойно. Тигровая шкура, повешенная на дереве, защищала нас своим запахом. Мы могли не бояться лазающих по деревьям зверей; сама пантера, учуяв запах тигра, повернула бы назад. Внизу, на земле, запах тигра растаял – его смыло ветром, и дорога для обитателей леса была открыта…»
«…Ветер свежал, валы разыгрывались сильнее и сильнее – фрегат наш быстро катился по темной пучине океана. Заря давно уже потухла на краю пустого небосклона. Кругом темнело – и только вдали чернелись мачты сопутного нам русского флота, только мерцали по кораблям фонари, будто звездочки. Я сидел на корме, на коронаде, и любовался великанскими валами, которые как будто наперерыв гонялись за фрегатом,...
«В караульном помещении тихо. Красноармейцы очередной смены, рассевшись вокруг стола, разговаривают так, чтобы не мешать отдыху только что сменившихся товарищей. Но разговор не клеится, ибо мерное тиканье маятника нагоняет сон, и глаза против воли слипаются…»
«Карманные часы, лежавшие на письменном столе, торопливо и однообразно пели две нотки. Разницу между этими нотами трудно уловить даже тонким ухом, а их хозяину, бледному господину, сидевшему перед этим столом, постукиванье часов казалось целою песнею…»
Нет ни одного более радостного праздника, чем Рождество, когда любой человек ожидает, что в его жизни тоже произойдет чудо, сбудутся самые невероятные мечты! Праздника, подарившего людям надежду и спасение! Тема Рождества не осталась без внимания в русской литературе, и сложилась целая традиция рождественских и святочных рассказов.
«…Вот и в эту ночь, величайшую ночь христианского мира, Агриппа вышел, не чая ничего необычного; но чёрный пёс его знал, что должно случиться «нечто» не совсем обыденное… Он отводил пронзительный взгляд свой с хозяина лишь затем, чтобы требовательно, нетерпеливо устремлять его в тёмную ночь; он многозначительно взвизгивал, словно предупреждая его о чьём-то появлении. Учёный наконец обратил на него...
«…Каков же этот роман, что приобрела в нем наша литература? спросят нас читатели, еще не успевшие насладиться сим новым произведением. Нетрудно отвечать на вопрос: двух слов было бы слишком достаточно для этого. Но мы хотим сказать кое-что побольше, сколько потому, что появление этого романа, прочитанного нами по обязанности, пробудило в нас с новою силою давно уснувшие мысли и чувствования…»
Дима Немчинов, как ему казалось, придумал первоклассный первоапрельский сюжет для телевидения. Только неожиданно безобидный телевизионный «прикол» превратился во вселенскую катастрофу, которая поставила под вопрос само существование человечества…
Стихи на самые разные темы для детей и для взрослых. Ночь поэта – сказочная ночь, когда реальность превращается в сказку. Это ночь поэтического вдохновения, и читайте с удовольствием, дорогие читатели.
«Отец – Егор Адамович Жук, профессор столичного университета одной из провинциальных русских республик недалекого будущего. Ему 59 лет, он хорошо известен в узких научных кругах, умело читает лекции, пишет статьи в популярных изданиях и любит заседать в президиумах международных форумов. Состоятелен, но не от трудов праведных, а от приданого жены…»
«В комнате было темно. Только окно мутно смотрело из сумрака как чей-то фантастический бессонный глаз. Грохот экипажей становился неслышнее и неслышнее и, наконец, стих; и город, утонувший в холодной мгле апрельской ночи, заснул. Воцарилась невозмутимая тишина…»
