«…Я знаю одно: в нашей деревенской, крестьянской жизни, в будничном ее обиходе чрезвычайно редко встретится вам такое явление, которое бы вы не могли тотчас привести в связь с общим ходом жизни деревенского дня, так и с каждою крошечною частностью, из которых этот день соткан; в глубине этих частностей всегда отыщется центр,
В мире Джефа существует только ответственность. Там нет радости или веселья, нет спокойствия и любви – есть только ДОЛГ.Но ему встречается Николь, которой угрожает смерть. И вся полнота выполненного долга не может ее спасти. Лишь любовь и доверие. Нужно только поверить…
Прости меня, любитель фальши, за то, что правду говорю. Встречали врозь с тобой зарю, задумавшись, как жить нам дальше в многострадальном, тленном мире на общей площади квартиры… Мелькнуло два несчастных года, и каждому нужна свобода./Людмила Иванковская/
«Любовь! Верить ли романтике, – что вот, через моря и горы, и годы есть такая, необыкновенная, одна любовь, – всепобеждающая, всепокоряющая, всеобновляющая – любовь.»
«Олимпийский комитет всегда скупится на телеграммы. Да и отправляют их в последнюю очередь. Сначала надо сообщить о каких-нибудь затерявшихся контейнерах, вызвать Франки к Оле, оповестить Галактику о симфоническом концерте – и лишь потом подходит черед депешам Олимпийского комитета…»
«Лагерный изолятор был старый-старый. Казалось, толкни деревянную стенку карцера – и стена упадет, рассыплется изолятор, раскатятся бревна. Но изолятор не падал, и семь одиночных карцеров верно служили. Конечно, любое слово, сказанное громко, слышали бы соседи. Но те, кто сидели в карцере, боялись наказания…»
«Однажды нам нужно чем-то пожертвовать, чтобы двигаться дальше». Сборник пропитан различными чувствами и переживаниями, от хороших до мрачных. Протест живет в каждом из нас. Это мой протест, мой бой и мои чувства. А каков ваш крик души? Желаю приятного прочтения и жду откликов.
«… Старичок высморкался, поправил на шее орден и пошел в кабинет. Молодой человек остался в приемной. Сердце его застучало. «О чем они там говорят? – подумал он, холодея и переминаясь от тоски с ноги на ногу, когда из кабинета донеслось к нему бормотанье двух старческих голосов. – Слушает ли он дяденьку?» Не вынося неизвестности, он подошел к двери и приложил к ней свое большое ухо…»
«Ваше величество, долго думал я о том, каким образом мне изложить Вам дело, глубоко затрагивающее меня, и пришел к убеждению, что прямой путь и здесь, как и во всех других обстоятельствах, является самым лучшим. Государь, служба,
«Было почти семь двадцать, когда Гиб, держа под мышкой пакет с завтраком, спустился в метро. Каждое утро на этой станции собирались все, кто из района Девятой кольцевой ездили на работу в Двадцать Третий закрытый сектор. Минут десять Гиб бегал по перрону, прежде чем ему удалось втиснуться в переполненный, набитый, как солдатская могила после решающего сражения, вагон…»
Бывает, живёшь и не предполагаешь, что за следующим поворотом твоя жизнь полностью изменится. Так случилось с Сергеем. Он полюбил одновременно двух человек, и выбор сделать не представляется возможным, одинаково дороги оба. Когда находишься в тупике, вмешается его величество Случай, а распорядится жизнями Судьба…
Одиночество с ним на одной волне, отчаяние – верный спутник. Он не живёт, он существует в параллельном мире, пытаясь принять законы мира реального. В поисках своей сущности он решает поведать собственную историю, надеясь, что рассказ принесёт облегчение надломленной душе.О них не принято говорить, но эта повесть о них.
Когда появился «Вэмлорд» никто не знает. Сначала он был мелким пакостником, написанным и запущенным каким-то прогером-школьником. Затем он был модифицирован группой анонимных хакеров и внедрён в один файловый блокчейн, который научил вирус безопасно хранить свой исходный код. В конце концов все антивирусы объединили свои усилия именно для борьбы с этим вирусом и… успешно вычистили весь интернет от его...
Что если всё пойдёт не так, и последний день Земли наступит намного лет раньше, чем предполагалось по расчётам учёных. Каким будет то последнее утро голубой планеты?..
Повесть ведет читателя вслед за Ардо Матусосом, профессором животных наук из Большого университета славного города Туртсонд, на поиски таинственного зверя из Цирмани. За почти полвека служения науке профессор еще не искал сказочных зверей, да еще и наперегонки с другими экспедициями. Матусос – серьезный ученый, его вклад в классификацию пушканообразных признан во всем мире, и не в его правилах...
«Профессор Сторицын – худощавый, высокого роста, ширококостный человек лет сорока пяти. Держится очень прямо, ходит неслышно и быстро, жесты широки и свободны; и только в минуты большой усталости и нездоровья слегка сутулится. Седины не заметно: ни в темных, тонких, слегка разметанных волосах, ни в короткой, подстриженной бороде. Красивым лицом и формою головы профессор напоминает несколько Т. Карлейля;...
«Где-то в Бромптоне или в Кенсингтоне есть нескончаемо длинная улица с высокими и богатыми, но большей частью пустующими домами, похожая на аллею гробниц. Даже ступени, ведущие к темным парадным, кажутся такими же крутыми, как ступени пирамид; поневоле задумаешься, стоит ли стучать в дверь, если ее откроет мумия. Но еще более гнетущее впечатление производит телескопическая протяженность серых фасадов и их...
«До сих пор я думал, что ведьмы, колдуны и черти окончательно лишены права союзного гражданства и существуют только кое-где в воображении наиболее темных и отсталых обитателей глухих углов нашей обширной страны…»
«Он был жулик. Это слово определяло его профессию, а с годами даже стало чем-то вроде официального „звания“. Его имя было Прошка. Но так как на Выселках, где он жил, существовали и другие Прошки, то иногда выходили недоразумения; поэтому обыватели считали нужным, для большей точности, прибавлять к собственному имени эпитет „жулик“…»
«…Натыкаясь во тьме на плетни, я храбро шагал по лужам грязи от окна к окну, негромко стучал в стёкла пальцем и провозглашал: – Пустите прохожего ночевать?! В ответ меня посылали к соседям, в «сборню», к чёрту; из одного окна обещали натравить на меня собак, из другого – молча, но красноречиво погрозили большим кулаком. А какая-то женщина кричала мне: – Иди-ка, иди прочь, пока цел! У меня муж дома… Я понял её...
