«… Явившись в знакомый дом, визитер первым долгом бросается всех целовать, преисполненный нежной любви и ласки к прекрасному человечеству. Мужчины по большей части переносят поцелуи визитера стоически. Лишь некоторые отрывают визитера после первого же поцелуя, так что следующие два приходятся в воздух. Визитер этим не смущается: воздух так воздух – он поцелует и воздух. И воздух хороший человек. …»
«… Между планок оконной решетки, косо торчавших вверх, ничего не могло быть видно, но она с восторженным ужасом косилась на них, слышала беспечный говор и шаги проходящих по палубе под самым окном, и это еще страшнее увеличивало восторг ее развратности. О, как близко говорят и идут – и никому и в голову не приходит, что делается на шаг от них, в этой белой каюте! …»
«Инспектор, как всегда, нагрянул без предупреждения. Сбылись мои кошмарные сновидения! Во всех деталях сбылись! Не знаю почему, но эту сцену я всегда представлял именно так: в промозглом ноябрьском мраке мотаются за окном голые ветки, тусклая электролампочка бросает по всей комнате неясные тревожные тени, что-то таинственное шуршит в углу… И вдруг – протяжный пугающий скрип двери, той самой двери,...
Игристое вино-шампанское? Дорогой коньяк? А может быть, крепкая русская водка? Нет, нынешние герои М.Бабкина – а все они представители неслабой половины человечества – выбирают пиво! А что из этого получается, вы узнаете, совершив фантастический марафон-путешествие вместе с Гонцом и его верным слугой Агапом, а также с Борисом Борисовичем, Вадимом Николаевичем, Василием Ивановичем и прочими персонажами...
«Мистер Попп был вице-директором американской фирмы «Нитрожен», которая ставила газгольдеры на первой очереди Березникхимстроя. Заказ был крупным, работа шла хорошо, и вице-директор счел необходимым лично присутствовать при сдаче работ…»
«Женщина, появившаяся в то утро в моем детективном агентстве, была раз в семь старше, нежели мои среднестатистические посетительницы. Когда бы не протекция моей давней знакомой Татьяны Садовниковой, я ни за какие коврижки не стал бы уделять собственное драгоценное время столь пожилой леди. Однако Таня просила – и вот передо мной в кресле для гостей расположилась бабуля, ровесница то ли первой пятилетки,...
К чему может привести сенсационное интервью? Для молодого репортера это шанс подняться по карьерной лестнице. А для его респондента – возможность рассказать о себе. Вот только о чём может поведать человек, изолированный от человечества более чем на тридцать лет?
«Чудные дела творятся на свете, господа. Другой раз погибнет человек, потом раздумаешься: – Из-за чего погиб человек? Только руками разведешь, да и плюнешь. А другой человек, который рецензент, при этом еще как-нибудь нехорошо и выругается…»
«Прошли годы после того, как я закончил ВГИК, не говоря уже о той далёкой, но весёлой и счастливой поре, когда мне довелось обучаться вместе с группой самоуверенных, бесшабашных молодцов на курсах художников-декораторов от Госкино СССР, при киностудии «Мосфильм». Просматривая как-то альбомы с фотографиями, я увидел на одной из них себя с Виктором Судневым: в руках у нас были кисти, на лицах застыли улыбки....
«Поговорка «Короля делает окружение» как нельзя лучше подходит ко всем украинским политическим «королям», включая и самого сановного из них – президента. Нет окружения – не будет и короля…»
«… Содержание первой бумажки заключалось в том, что обыватели города жаловались на городового Дымбу, взыскавшего с них незаконно и неправильно триста рублей «портового сбора на предмет морского улучшения». – Во-первых, – заявляли обыватели, – никакого моря у нас нет… Ближайшее море за шестьсот верст через две губернии, и никакого нам улучшения не нужно…»
«…Виктор Гофман, я когда-то подарил Вам свою книгу с надписью: Будущему обитателю моих Силуэтов. Вот я сдержал свое слово и, как сумел, зарисовал Ваш поэтический облик в свой литературный альбом. Но только я опоздал, – я в том отношении опоздал, что Вы сами, Виктор Гофман, поэт-паж, не прочтете уже о себе моих обещанных страниц. Я не знал, что Вы не дождетесь меня и уйдете так рано, – Виктор Гофман, мне очень...
«Автор этого романа, ужасного по вымыслу, по безмыслице, безграмотности и убийственного по скуке, хотел доказать, как опасно вверять иностранцам воспитание детей. Старая, очень старая песня! Скажем за тайну почтенному романисту, что гораздо безопаснее поверить воспитание ребенка грамотному немцу или французу, чем безграмотному русскому, хотя бы этот русский и сочинял плохие романы…»
«…Я обращаюсь к вам, чтобы попытаться вместе ответить на некоторые вопросы. Ответить на них, как мне кажется, довольно нелегко – ответ здесь подразумевает не «да» или «нет», а, скорее, некоторый анализ. Я хотел бы услышать мнение профессионалов, именно потому, что у нас самих нет ответов, а только предположения. Основная тема разговора, если поставить ее максимально широкко, это соотношение реальности и...
Драматизм отношений между самыми близкими людьми, мучительная память о трагическом прошлом… Анатолий Алексин никогда не осуждает и не выносит приговор – он остро и беспристрастно показывает самую сущность героев, исподволь испытывая и читателя.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам,...
«Случилось так, что в начале той осени, в день своего рождения, я проснулась в Риме, в отеле на виа Систина, – как всегда, в пять тридцать утра. Сначала я неподвижно лежала, следя за тем, как вкрадчиво ползет по высокому потолку стебель солнечного света, и думала: я счастливый человек, мне пятьдесят, у меня живы родители, и я в Риме…»
«Нет слов на языке человеческом, чтобы выразить чувство, которое объемлет душу при входе в этот дом, в эту комнату, святыню скорби, ныне опустевшую и безжизненную. Здесь царствует утомленная и глубокая тишина. Едва прерывает ее медленное и в полголоса чтение божественных писаний, в которые углубились благочестивый богомолец или усердная богомолка…»
«Извстное сочиненiе Гервинуса „Шекспиръ“ переводится въ настоящее время на русскiй языкъ г. Тимофеевымъ. Покуда вышелъ первый томъ. Книга Гервинуса, безъ сомннiя, книга весьма почтенная и для нашей критики, которую нельзя обвинить въ глубокомъ знанiи и пониманiи Шекспира, даже весьма полезная. На безлюдьи и ома дворянинъ. Если бы мы желали пть въ унисонъ съ нашей многоученой литературой, то мы бы...
«Мы с беатенбергским пастором, вдвоем, сидели на Амисбюле и пили молоко. У нас, в горах, было еще светло, а в долинах уже наступил вечер. Интерлакен глубоко, внизу, мигал тысячами огоньков, – словно тысячи светляков собрались и держали совет. Розовая Юнгфрау мертвела и одевалась в белый глазет. Был тот час, когда душа человека расположена к размышлениям и мечте…»
