«В любопытной переписке известного барона Гримма, в Париже напечатанной в 1812 году, находится письмо Екатерины к трагику Сумарокову. Не могу совершенно убедиться в его достоверности и в том, известно-ли оно в России или нет, но с одной стороны, находя на нем печать если не истины, то, по крайней мере, вероятия, а с другой, зная по опыту, что мы часто похожи на беспечных хозяев, кои от соседей узнают, что делается...
«Неумолимая смерть махнула страшною косою – и в мире не стало одного доброго человека!.. Поэт любезный, друг искренний, защитник угнетенных, утешитель несчастных, Пнин, скончался прошедшего сентября 17 числа, между 10 и 11 часов пополудни. Друзья и любители изящного провожали со слезами гроб поэта-философа…»
М. М. Щербатов (1733—1790) – князь Рюрикович (37-е колено от Рюрика), был сыном М. Ю. Щербатова, архангельского губернатора, одного из сподвижников Петра I. Мемуарный памфлет М. М. Щербатова «О повреждении нравов в России» написан в 1786 г. или 1787 г. Сочинение это, наряду с рядом других, явилось своеобразным итогом многолетней деятельности Щербатова-историка – государственного деятеля, дворянского публициста.
«Но гг. Горького и Чехова обойти или кем-нибудь заменить нельзя, и не только ввиду их значительности, а и ввиду тех общих выводов, которые я желал бы представить вниманию читателей…»
«Среди множества повестей, поставляемых в журналы, редко встречаются такие, на которых бы внимание могло остановиться долее того времени, какое нужно на прочтение их. Хотя бы повесть была подписана и известным именем в литературе, – все же заранее знаешь и приемы и направление, раз высказавшиеся, знаешь весь состав повести и даже относительное количество входящих сюда составных частей, – так что...
«Грамотность – необходима. Это я говорю серьёзно: грамотность совершенно необходима для всех людей, а в особенности для тех, которые занимаются литературой…»
«Киев постепенно становится центром политического туризма, что не так уж и плохо для страны. Внутренний туризм у нас не развит. Многие украинские южане никогда не бывали на севере страны, хотя многие с севера отдыхали на юге…»
«Любезный друг! При конце последнего моего к вам письма обещал я сообщить вам когда-нибудь пространнейшие мысли о тех пользах, которые получать мы можем от чтения хороших книг. А как теперь в ожидании на письма мои от вас ответа нахожу я удобное к тому время, то хочу обещание свое исполнить. Вот они, любезный друг. Польза, происходящая, или, по крайней мере, могущая произойти от доброго употребления книг,...
«…Издатель сего журнала есть, как известно, важный человек в республике; он недаром поместил такую статью – и лондонские журналисты называют ее манифестом
«В Монитёре напечатан органический устав Почетнаго Легиона, который, не смотря на умную, ораторскую речь Луциана Бонапарте, кажется странною выдумкою. Его нельзя назвать дворянством: ибо он не дает никаких гражданских преимуществ; нельзя назвать рыцарским Орденом: ибо всякой Орден имел какую-нибудь цель, а Легион никакой не имеет; особенная клятва членов быть защитниками Правления должна быть клятвою...
«Самым несчастным и поразительным примером того, как бессмысленные стереотипные фразы затемняют дело, производят сбивчивость в понятиях, отнимая у них отчетливость, – служат журнальные толки и споры о каком-то предмете, которому дано аллегорическое название «почвы». Уже одно такое название показывает, что спорящие имеют неопределенное, не собственное, а тоже аллегорическое понятие о предмете спора,...
Работа представляет собой программу неосуществленного исследования художественных особенностей русского фольклора. Эта студенческая работа Добролюбова во многих отношениях замечательна. Прежде всего она отличается масштабностью замысла – как в смысле широты охвата материала (фольклор древний и современный, все виды его), так и в смысле разносторонности его разработки: каждый пункт добролюбовской...
«Я редко встречал человека с такой удивительной физиономией, как у Мунэ-Сюлли, и мне кажется, что этому много способствуют его глаза. Удивительные глаза, несмотря на то, что один немного больше другого, – мягкие, то задумчивые и подернутые точно пеленою, то вдруг взблескивающие, зажигающиеся пламенем, в особенности, когда он увлекается разговором…»
«Родной язык, как уже признано всеми, должен служить главным проводником образования. Здесь мы под образованием, конечно, разумеем не накопление всевозможных знаний в голове, а то душевное развитие, при котором слово становится делом и оба служат выражением глубочайших нравственных убеждений в человеке. Нельзя ли, однако, несколько ограничить трудную задачу, которую возлагают на преподавателя родного...
«Пребывание Пушкина на Кавказе в 1829 г. принадлежит к наименее известным в подробностях периодам в жизни поэта. От этого времени не имеется или не сохранилось ни одного письма его: очень возможно, что по некоторым соображениям он воздерживался от корреспонденции, пока находился в армии графа Паскевича [2] . Таким образом, одно «Путешествие в Арзрум» служило долгое время единственным печатным источником...
«Печатая перевод замечательного сочинения Ганслика „о прекрасном в музыке“, мы полагаем, что не будет лишним сделать несколько замечаний, без которых, по нашему мнению, нельзя оставить некоторые, впрочем немногие, положения автора…»
«Когда хотят объяснить явление слишком оригинальное – сравнивают его с чем-нибудь более обычным и понятным, ищут «аналогии». Но предатель – это настолько своеобразное отвратительное создание природы классового государства, что сравнить предателя не с кем и не с чем. Я думаю, что даже тифозную вошь сравнение с предателем оскорбило бы…»
Вышедшая в печать в 1892 году статья Дм. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» стала своеобразным «манифестом» раннего русского символизма.
«Человек есть животное подражательное. И в самом деле, из всех родов животных люди по физическому своему расположению и большему совершенству чувствительности наиболее расположены ко взаимному друг другу подражанию…»
«Дорогие товарищи! Лично меня не интересуют споры критиков о том, „пролетарский“ писатель я или не „пролетарский“. В массе юбилейных поздравлений, получаемых мною от рабочих со всех концов Союза, рабочие единодушно именуют меня „нашим“, „пролетарским“ и „товарищем“. Голос рабочих для меня, разумеется, внушительнее голоса критиков. Я очень горжусь тем, что рабочие меня считают своим человеком, своим...
«…Д\'Аламбер сказал однажды Лагарпу: не выхваляйте мне Бюфона, [этот человек] пишет – Благороднейшее изо всех приобретений человека было сие животное гордое, пылкое и проч. Зачем просто не сказать лошадь. Лагарп удивляется сухому рассуждению философа. Но д\'Аламбер очень умный человек и, признаюсь, я почти согласен с его мнением…»
«Мы, художники, учимся слишком мало, а если и заглядываем в книжки, то лишь на скорую руку и без всякой системы, словно мы считаем, что основательное образование решительно не нужно для развития наших дарований. Надобно признать, что в этом заключается главная, если не первая, причина, почему искусство не в состоянии достигнуть более полного и более совершенного развития и еще не успело до сих пор стряхнуть...
«Прилагаемые заметки рассчитывают на внимание к ним со стороны товарищей литераторов и критиков. Заметки эти – результат долговременных наблюдений над процессом роста нашей литературы и, вместе с этим, – над процессом засорения её словесным хламом…»
«…Никогда науки не были столь общеполезны, как в наше время. Язык их, прежде трудный и мистический, сделался легким и ясным. Знания, бывшие уделом особенного класса людей, собственно называемого ученым, ныне более и более распространяются, вышедши из тесных пределов, в которых они долго заключались. Великие Гении, убежденные в необходимости народногопросвещения как для частного, так и для...
