Эмиль Золя – зачинатель натурализма, противник вольных допущений в литературе – видел назначение художественных произведений в детальной проработке имеющегося в человеческом обществе. С юных лет он определился с предпочтениями, не желая изменять выработанную точку зрения. Найдя опору в период изживания романтизма, он вовремя понял, в каком направлении следует двигаться. С первых его работ стало...
«…намерения г. Макарова были очень обширны. А именно: собрать «хорошие» мысли, разбросанные в бесчисленных сочинениях бесчисленных авторов, сгруппировать их в рубрики, эти последние разместить в алфавитном порядке и в таком виде поднести свой цветник публике. Но намерение это не удалось и не могло удаться. Отдельные мысли, будучи вырваны из той логической цепи, в которую они были первоначально...
«В своем повествовании остановлюсь на первых десятилетиях моего профессорства в среде тогдашних моих друзей и товарищей. В «Моих Воспоминаниях» я привел несколько подробностей о наших веселых беседах на вечерних товарищеских сходках, которые должны были внезапно прекратиться вследствие ареста и высылки за границу профессора университета Гофмана в 1848 году. Хотя эти многолюдные собрания...
«…Настоящий трактат ограничивается общими выводами из фактов, подтверждая их опять только общими указаниями на факты. Вот первый пункт, относительно которого должно дать объяснение. Ныне век монографий, и сочинение может подвергнуться упреку в несовременности. Удаление из него всех специальных исследований может быть сочтено за пренебрежение к ним или за следствие мнения, что общие выводы могут...
«На низком и глубоком стуле сидит похудевший донельзя человек; на нем халатик и трогательно смятая вокруг тонкой шеи белая сорочка, с которой как бы не сошел еще отпечаток мучительной ночи. Сидит он, немного подавшись вперед, и смотрит прямо перед собою, и в самой позе его чувствуется то особое, пристальное, как бы хищное любопытство, которое умел испытывать только Гоголь. Да – это Гоголь. Это – его...
«…Курс г. Новаковского можно назвать стенографическим воспроизведением уроков, читанных в низшем классе русского языка каким-нибудь учителем. Кто из учителей убедится в пользе методы г. Новаковского, тот смело может взять с собою его книжку и начать грамматический разбор «Перелетной птички» Пушкина – ни на шаг не отступая от того, что находится в «Этимологическом курсе»: тут уже все не только в рот...
Александр Гаврилов: «Рассуждая об истории, мы рассматриваем причины и возможности. Говоря о сегодняшнем дне – ищем правых и виноватых. Архангельскому удается не впадать в бесплодные аналогии, а удерживать историческую оптику в разговоре о современности. Потому анализ его исключительно полон, а прогнозы до обидного точны».
«Как только приходит «вето» – наступает настоящая зима. Доллар при морозе в минус двенадцать Цельсия растет, а вот евро съеживается. Этот, казалось бы, неестественный процесс приводит к тому, что люди, получающие зарплату в «долларовых» конвертах, выигрывают еще больше, а вот вынужденные приверженцы евро – проигрывают…»
«Гердт 50 лет был королем. И пользуется общими симпатиями. Случай, который следует отметить. Гердт был тысячи раз королем Испании, Сицилии, Сардинии, – как какой-нибудь американский миллиардер, – шоколадным королем, королем цветов, королем кукол, раз 500 египетским фараоном и не погиб в Черном море…»
«29 декабря в ресторане «Медведь» состоялся обед в честь П. Д. Боборыкина, устроенный его почитателями и друзьями, в виду исполнившегося тридцатилетия его литературной деятельности…»
«Никогда еще ни один из наших драматургов не удостаивался такого „приема“. – Дорогой наш! Пришли? Как мы рады! Куда бы вас посадить? А впрочем, садитесь, куда вам угодно. Все места свободные. Даже швейцары „Славянского базара“ были сконфужены за драматическую литературу…»
«Темнеть начинает уже после шести часов. Море и земля обмениваются воздухом. На минуту мнится, что стало прохладнее. Но, увы, – это ошибка: потянул слабый береговой ветер, точно легкий вздох, точно дуновение дамского веера; потянул и упал… Жарок по-прежнему прибрежный песок; черепица и камень опаляют руки. Сидим в коричневой полутьме на нашей лесенке. Какие-то небольшие птицы летают все кругами, кругами и в...
«Кроме „Венеры и Адониса“ и „Лукреции“ Шекспиру приписываются еще 2 небольшие манерные вещи, „Жалоба влюбленной“ (Lover\'s Complaint) и „Страстный Пилигрим“ (Passionate Pilgrime)…»
«Древне-русское, дореформенное искусство до сих пор изучалось только учеными специалистами, засушенными археологами и рассматривалось исключительно с исторической и «редкостной» точки зрения. Весьма почтенные и очень нужные исследования в этой области все же были всегда слишком специальны и скорее отвращали, чем заинтересовывали публику дивными созданиями древне-русского зодчества и живописи»
Эти стихи, думаю, понравятся по большей части женщинам, которые тоже чувствуют безмерную любовь к своим детям. Надеюсь, прочитав мои строки, многие мамы скажут: «А ведь они обо мне и моём ребёнке!»
«…Автор этой книжки с первых и до последних дней гражданской войны стоял под ружьем, прошел с Красной Армией героический, многострадальный путь; много видел, много испытал и всему тому, что здесь описывает, был непосредственным свидетелем, а во многих случаях и активнейшим участником. Поэтому материал свеж, чрезвычайно интересен, разнообразен…»
«В кухне у меня живет небольшая, плотная и уже не первой молодости собачонка – Гринька. Я часто с любопытством наблюдаю Гриньку. В нем до крайности развито чувство индивидуализма. Ко всему, что не его «я», – он относится или со злобой, или с презрением, или с глубоким равнодушием – смотря по обстоятельствам. Так, к людям, когда они не дают ему возможности для проявления его «я», – с равнодушием, к кошкам,...
«Гоголь передает, что, когда стихи Языкова появились отдельною книгой, Пушкин сказал с досадой: „Зачем он назвал их: Стихотворения Языкова? Их бы следовало назвать просто: Хмель! Человек с обыкновенными силами ничего не сделает подобного: тут потребно буйство сил“. И потом в известном послании к автору хмельной книжки Пушкин повторил свое определение…»
«Кто только не совершенно чужд событиям русского литературного мира, тот мог встретить здесь наступивший год с двумя впечатлениями разнородными, но равно резко означавшимися. Одно из них порождало в нас печальное и безнадежное сочувствие, под которым потрясается и изнемогает душа при утрате, на которую смерть положила свою печать несокрушимую. Другое отзывалось в нас звучным выражением жизни и...
«Что сказать вам, товарищи? На днях посетила меня группа рабочих и дружески рассказала мне о работе фабрики синтетического каучука, о замечательной коммуне на бывшей Карзинкинской, о промышленном и жилищном строительстве в крае и в городе…»
«…Мы не без намерения так подробно изложили содержание этой повести. Мы хотели приобрести полное право спросить наших читателей: понимают ли они хоть что-нибудь в этой груде нескладных небылиц? По всему видно, что автор хотел написать