Девушка, которую встречает Влад, вернувшись в деревню, не совсем обычна. Но не азарт движет им, когда он осмеливается нарушить запрет, который установил её суровый и безжалостный отец…
Абсолютное счастье – это благословение или тоже испытание? Герои, претерпевшие столько, прошедшие опасности, преодолевшие столько препятствий к тому, чтобы снова быть вместе оценят ли то, что получили от судьбы? Или счастье утопит их в себе? Или, оскорблённое, уйдёт навсегда?..
Взросление – это ломка, а если ломка происходит на изломе эпох, много ли остаётся от человека? Любовь, как животворящая сила, как способ спастись, единственное, что сохраняет целостность внутреннего мира героев, оберегая от вторжения и распада их души. Отношения внутри себя, между отцами и детьми, мужчинами и женщинами. Я и я, я и они, напряжённые струны, взрывающие душу между долгом и страстью, между «да» и...
Сердце разбитое вдребезги, выжженная душа… Возможно ли возродиться к жизни? Предательство и ложь победят любовь и преданность? Продолжение истории великой любви и разочарований книги Миллениум, книга 1.
Отчаяние и разочарование, разрушенные жизни, возможно ли выбраться из-под обломков? Героям предстоят новые испытания, новые удары и подарки судьбы. Смерть пытается вырвать их из объятий друг друга уже не впервые, сможет любовь и на этот раз победить? Обстоятельства, верные и неверные решения, что подводит нас к краю, что меняет наши жизни? Или наш путь предопределён?..
Герои становятся старше, ещё сложнее запутывая нити взаимоотношений. Отцы и дети, кто возьмёт на себя ответственность, кто откажется от неё, кто продолжит любить несмотря ни на что. Всё сложнее сохранять чистоту душ и намерений. Испытания, опасности, ложь и правда. Все справятся с испытаниями, кто сдастся?
Главный герой под своей дверью находит письмо, в котором ему предлагают отказаться от веры в Бога за миллион долларов. Он глубоко верующий человек, письмо его озадачивает, но больше всего волнует его автор. В поисках ответов герой находит автора письма. Цель повести – определить место Бога в жизни человека.
«Пакеты для мусора жильцы покупали одинаковые. Однако мусор у каждой квартиры был свой. Семидесятая квартира жила кучеряво: в пакетах находились бутылки из-под „Реми Мартэн“, шкурки от копченой семги и пустые пачки дорогущего „Кэмела“ без фильтра…»
«Между темным небом и морем, как дымка, стоял ровный свет луны, кругло и ясно вставшей над горизонтом. На деревьях сада, точно рой откуда-то налетевших огненных колибри, качались и прыгали на невидимых проволоках маленькие разноцветные фонарики. С нелепо освещенной эстрады, где черный паяц-капельмейстер, потешно взмахивая руками и фалдочками, порывался куда-то взлететь, разлетались во все стороны...
«На третий день рождества, вечером, у холостого журналиста почтовой конторы Ракитина собралось несколько гостей. Это происходило в крошечном пограничном местечке Красилове, очень грязном и очень скучном, населенном тысячами тремя евреев и крестьян-мазуров, среди которых выделялась небольшая кучка, составлявшая так называемое «общество». В «общество» входили почтовые чиновники, лица, заведующие...
«Под покровом ночи и проливного дождя – странная фигура, сидя в лодке, почти бесшумно перемещается вдоль берега моря. Фигура настолько странна, что даже собака (верный спутник – по кличке Файв О’Клок) стыдливо отворачивает взгляд. Большой камень, к которому привязана собачонка, может натолкнуть на мысль о готовящемся коварном убийстве, однако сделано это в целях предосторожности – лодку сильно...
«…В ту минуту за окном послышался шорох, ветви сиреней, росших под окном, заколебались, хотя ветра вовсе не было и в воздухе стояла тишь. Затем послышалось, что по стене как будто кто-то карабкался, – и в то же мгновенье в окне показалось веселое, смеющееся личико Милочки с мокрыми волосами – и растрепанными достаточно для того, чтобы окончательно привести в ужас бабушку…»
«Летний Петербург, пора белых ночей. Квартира чиновника Горожанкина в полуподвальном помещении. Состоит она из двух комнат: в одной, где кухня, спит и живет семья Горожанкина, во второй, что на сцене, помещается он сам, и в светлом углу, за ситцевой перегородкой, проживает бывший студент Михаил Федорович Таежников. Два окна под потолком выходят на узкий и темный двор, где в настоящую минуту – часов пять дня...
Если бы жизнь не была так мимолетна, то в ней не было бы очарования.Полет журавлей, рождение улитки, шелест зеленого бамбука – все эти картины природы прекрасны.
«Было это последним летом в Крыму. Секретарь местного сельсовета – молодой партиец – и приезжая журналистка разговорились. Вот ведь какая нелепость: в дачный поселок съезжается летом самая отборная интеллигенция; отдыхают, жарятся под солнцем на пляже, купаются, гуляют, флиртуют; а тут же рядом – темная деревня, безграмотная, дикая, живущая только хулиганством, пьянкой и абортами. Как бы было хорошо...
Новый сборник из двух частей, прозаической и поэтической, тонкой нитью образности и особой звучности сшивает воедино атмосферы самых разных уголков души, приоткрывая двери в Тишину.
Каноны стихосложения порой мешают моей душе изливаться стихами классическими формами. А душа частенько переполняется чувствами. Потоки радости и счастья, боли и грусти, изумления и разочарования нескончаемы, неиссякаемы. Жизнь не даёт передышки, тем она так и прекрасна.
Существует тема, на которую писатели говорить не любят. А именно – откуда же все-таки берутся идеи и сюжеты? Обычно либо отбрехиваются, что просто выдумывают все сами, либо начинают кивать о некоем вдохновении, приходящем свыше. Но истина состоит в том, что ни один писатель вообще ничего не пишет сам. Тут работают совсем другие существа. Например, мне часть книг продиктовал жуткий тип в желтой маске, часть...
Производитель:
Альфа-книга
Дата выхода: апрель 2008
«Гражданин министр! Я не имел никакого успеха у царских министров. Позвольте надеяться, что хоть народные министры не похожи на прежних. С 1915 года какие ни бывали перемены, – был министром Николай Алексеевич, или заменял его Алексей Николаевич, – ко всем, к Маклакову, к Хвостову, к Протопопову, к Барку, к общественным деятелям, к тогдашнему московскому городскому голове Челнокову, к А. И. Гучкову как к...
