2210 год. Джонатан Жарре работает в одной из крупнейших корпораций земли. В связи с секретностью тех данных, с которыми ему приходится иметь дело, перед уходом с работы значительную часть его памяти стирают.… Но однажды Джонатана начинают мучить странные кошмарные сны, от которых он никак не может избавиться…
Этот рассказ – трагедия взросления, непонимания и безразличия. К себе, к близким, к окружающим. Результат замены плохой реальности на еще худшее ненастоящее. Итак, куда приводят синтетические мечты помутненного сознания?Содержит нецензурную брань.
25 век. Люди живут на Марсе. Они ничего не знают о Земле. Кто-то намеренно скрывает эту информацию от марсиан. Только четырем подросткам удается узнать эту тайну, которая подвергнет их серьезной опасности.
«Война кончена. Германский империализм разбит и должен будет понести тяжкое наказание за свою жадность; измученный войною, истощённый голодом пролетариат Германии дорого заплатит победителям за то, что подчинялся политике своих командующих классов…»
«Мой помощник Трач подъехал ко мне с таким выражением лица, что я невольно вздрогнул. – Что с вами? – спросил его я. – Уж не прорвались ли геймановцы через Тубский перевал? – Хуже, – ответил он, вытирая ладонью мокрый лоб. – Мы разоружаемся. – Что вы городите, – улыбнулся я. – Кто и кого разоружает?..»
Кристина Романова хотела простого женского счастья. Её душа была чиста, добра и наивна, но неудачный брак и трагическая случайность – гибель её не рожденного ребенка, полностью ломает девушку.Она изменяет всем своим принципам морали, наказывает себя, падая в бездну греха. Каждый день девушка пытается понять, кто она и в чем смысл её жизни – получится ли?И только истинная любовь способна вернуть ей...
«Дама, вошедшая в мое сыскное агентство, являлась идеальным клиентом: она была богата, растерянна и взволнованна. О богатстве свидетельствовал бриллиантовый гарнитур из трех предметов – кольца, кулона и серег. О растерянности – ее наспех наложенный макияж. О взволнованности – быстрая, задыхающаяся речь: – Это детективное агентство «Павел»?..»
«В небольшом кружке, собравшемся вечером за чайным столом, речь шла о предчувствиях. Между нами был молодой еще человек, нервный и впечатлительный, которого, по-видимому, очень интересовали высказываемые по этому вопросу мнения. Он молчал, внимательно прислушивался и быстро курил папиросу за папиросой…»
Иногда самая обычная история, рассказанная кем-либо, способна овладеть сознанием и перенести в собственные фантазии… или же в совершенно иную реальность.
Что происходит с сознанием после смерти, если знаешь во что веришь? Будь то книга Мёртвых или Бог. Перед лицом смерти все равны, но вдруг, кто-то сможет вернуться.
«…Наконец на дворе у одного подъезда увидал я ярлычок, на котором то же приглашение «в 4-й этаж» было изображено с соблюдением всех знаков препинания и орфографии. Почерк ярлычка ясно показывал мне, что комнату отдает чиновник: какие-то ненужные и особенно прихотливые крюки букв ясно говорили, что за ними скрывается существо, которому уже давно надоели буквы в обыкновенном своем виде, которому среди...
«Бог Ветра, Луны и Утренней Звезды, известный под именами Кукулькан и Кукумац, а также под прозвищем Экатль, на исходе первого дня своего пребывания в Палаткуапи соблаговолил проверить работу резчиков народа хопи. Аллея стел из красно-коричневого базальта вела от трехэтажного дворца правителя, в котором теперь жил Экатль вместе со слугами и рабами, к просторной площадке для тлачтли. Умелые руки...
«Зачем им понадобились четырнадцать миллионов долларов, я не знал. Но раз на сходке решили, значит, так надо. Мое дело собирать, хранить и выдавать. Бухгалтерия здесь несложная: поехал к тайнику, о котором знал только я, упаковал пачки по десять тысяч долларов в два больших чемодана, по семь миллионов в каждый, и вечером перевез, уже с охраной домой…»
«Сумасшествие одного человека всегда очевидно среди не сумасшедших. Его единоличное поведение резко отличается от поведения большинства окружающих его людей…»
«…– И я рву недурно, Осип Францыч, но чёрт меня знает! Только что, знаете, сделаю тракцию и начну зуб тянуть, как откуда ни возьмись мысль: а что если я не вырву или сломаю? От мысли рука дрожит. И это постоянно! – Зуб сломается, не твоя вина. – Так-то так, а все-таки. Беда, ежели апломба нет! Хуже нет, ежели ты себе не веришь или сомневаешься. Был такой случай. Наложил я щипцы, тащу… тащу и вдруг, знаете,...
«Первый и главный вопрос, который будет предложен вашему обсуждению, это — увеличение содержания трем директорам; второй — сложение с кассира невольных прочетов; третий — предание забвению, в виду стесненного семейного положения, неблаговидного поступка одного члена правления; четвертый — о назначении пенсии супруге лишенного всех особых прав состояния нашего члена; наконец, пятый — о расширении...
«За подъемом было «успокоение», за успокоением упадок, и упадок этот был настолько глубок, что наша общественность уже несколько лет барахтается в грязи. Самым характерным фактом этого реакционного декаданса является какая-то повальная атрофия нравственного чувства. «Порвалась связь времен». Все то, что прежде являлось сдерживающим Моментом в жизни и деятельности даже наиболее слабых и неустойчивых...
«Множество понятий, мыслей и различных мнений; великое число предрассудков, от невежества происходящих и временем утвердившихся; непрестанное противоборствие между теми самыми, кои их испровергают; невозможность принять в общественное воспитание ту часть полезных мер, предложенных в рассуждении частного воспитания…»
«В ноздреватой облачной пелене возникла прореха, и из нее выглянуло темно-желтое местное солнце. Оно казалось состарившимся земным, и на него, лишь слегка прищурившись, можно было смотреть без опаски. Но Лосев не смотрел на солнце. Он стоял перед двумя рядами одинаковых земляных холмиков, переводил взгляд с одного на другой и думал о том, какая же сволочная штука жизнь. Теперь ему предстояло цепляться за...
«…С тех пор прошло многое: Октябрь, Боевая дружина сормовских рабочих, Особый революционный отряд, фронт, плен, гибель Чубука, прием в партию, пуля под Новохоперском и госпиталь. Я отвернулся от странного зеркала и почувствовал, как легкое волнение покачивает и слегка кружит мою только что поднявшуюся с госпитальной подушки голову…»
«День прошел, приблизительно, как все дни, и профессор Ахтыров, хотя и устал, но надеялся, отдохнув с полчаса после обеда, заняться вечером еще своими „Беседами о биологии“. Он подготовлял третий выпуск…»
