«…Квартира представляла ряд маленьких, тесных комнат, похожих на клетки для зверей. Все они выходили окнами на второй двор, не отличавшийся чрезмерной чистотой; в каждую шла дверь из узкого тёмного коридора, каждая была обставлена настолько, насколько это было необходимо для того, чтобы существовать. В комнате полагалась кровать, стол, два стула; на стене вешалка для платья. В двух стояли комоды, за что...
«Вот глупости говорят, что писать теперь нельзя!.. Сделайте милость, сколько угодно, и в стихах и в прозе! Конечно, зачем же непременно трогать статских советников?! Ах, природа так обширна!.. Я решил завести новый род обличительной литературы… Я им докажу!.. Я буду обличать природу, животных, насекомых, растения, рыб и свиней…»
В этой книге собраны разрозненные свидетельства того, что наш мир шире, чем кажется на первый взгляд. Документы, найденные в различных уголках мира, никак не связанные друг с другом, повествуют о тайнах, скрытых от обыденного взора. Тексты, приведённые в этой публикации, заставляют задуматься – являются ли их авторы такими уж безумцами или они наделены знанием, столь великим, что оно кажется магическим для...
В этой книге собраны короткие рассказы, полученные из космоса. Космос полон тайн. В нём находится очень много параллельных миров, которые были созданы людьми на планете Земля. Настало время покинуть эту планету, и начало этому – мысль. Можете не сомневаться, где-то там все, абсолютно все ваши мечты уже давно сбылись. А значит, можно расслабиться, ибо другие вселенные посылают людям сигналы, и тогда –...
«Я гляжу на Пушкина не как литератор, а как друг и товарищ… Я слышу: Александр Пушкин! – выступает живой мальчик, курчавый, быстроглазый, тоже несколько сконфуженный. По сходству ли фамилий, или по чему другому, несознательно сближающему, только я его заметил с первого взгляда…»
Подобно тому, как у Пушкина была Болдинская осень, у меня была асоциальная зима. Получались только короткие язвительные стишки. Наверное, это было самое простое и беззаботное время в моей жизни. Я до сих пор с теплотой вспоминаю три холодных, пропитанных самоиронией месяца. Во всяком случае, с тех пор у меня ни разу не получилось уместить мысли в четыре строчки. Книга содержит нецензурную брань.
«Так часу в третьем было дело. Играли господа: гость большой (так его наши прозвали), князь был (что с ним все ездит), усатый барин тоже был, гусар маленький, Оливер, что в актерах был, Гость большой с князем играли. Только вот я себе с машинкой круг бильярда похаживаю, считаю: девять и сорок восемь, двенадцать и сорок восемь. Известно, наша дело маркёрское: у тебя еще во рту куска не было, и не спал-то ты две ночи, а...
«Издревле и повсесюдно все старики спят. Спят так, что пузыри от уст отскакивают и одиноко мокнет позабытая в бороде сопля. Жизнь человека в смерть переходит через сон. Большое счастье и долгая жизнь тушатся неприметно, без вскрика и боли, как вечерний откат света от земли…»
«Изучать XVIII столетие, в особенности конец его, и оставлять без внимания ту несомненную склонность к мистическому и таинственному, которая служит одной из характерных черт этого времени, так же невозможно, как писать картину без фона. Волей-неволей приходится считаться с этим явлением, когда есть несомненные данные, что даже такие люди, как светлейший князь Тавриды – Потемкин, были вовсе не чужды...
«…1883. 20 октября. Сегодня возили меня свидетельствовать в губернское правление, и мнения разделились. Они спорили и решили, что я не сумасшедший. Но они решили так только потому, что я всеми силами держался во время свидетельствования, чтобы не высказаться. Я не высказался, потому что боюсь сумасшедшего дома; боюсь, что там мне помешают делать мое сумасшедшее дело. Они признали меня подверженным аффектам, и...
«Предлагаемые «Записки» вызвали против меня среди некоторой части читателей бурю негодования: как мог я решиться в общей печати, перед профанами, с полною откровенностью рассказывать все, что переживает врач, – какую цель я при этом преследовал? Я должен был знать, что в публике и без того распространено сильное недоверие к медицине и врачам, разоблачения же, подобные моим «Запискам», могут только...
Художественные, философские, психологические тексты, в которых признаётся горечь бытия, человечество описывается как роковая ошибка, и негативно оценивается опыт появления на свет.
Вампир – «неживой» по определению, не боится смерти: потеряв физическое тело, переселяется в другое. Смерти боится человек и всячески старается оградить и направить вампира в своем теле на бережное, спокойное и долгое существование. Соглашается «лизать зады» вышестоящим, «толкаться локтями» с равными, «ходить по головам» подчиненных.
Можно открыть любую страницу, коснутся взглядом любого стихотворения, и оно зазвенит в вас колокольчиками-чувственности, заиграет в вас маслом, акварелью, гуашью, акрилом, медовыми оттенками; заштормит в вас двенадцатибальностью смысла, разрежет скалы безразличия морскими волнами искренности. Откройте, коснитесь и плывите в мир фантазии, переплетенной с реальностью… Ощущайте, парите, живите!
Это могло случиться с каждым. Николас – главный герой, который пытается встать с колен после своей утраты. Жизнь преподносит ему шанс снова стать счастливым. Если бы не его лучший друг, он бы так и остался в одиночестве, отстранившись от белого света, гнить в своей затхлой квартирке.
В повести «Запорожец» Нарежный обратился к прошлому родной Украины, создал своеобразный очерк жизни Запорожской Сечи, используя при этом фольклорно-этнографический материал, народные рассказы и предания. Однако писатель не стремился к исторической достоверности изображаемых им событий, привлекаемый материал служит лишь фоном для развития приключенческого сюжета в духе европейских приключенческих...
Русский сказочник Павел Петрович Бажов (1879–1950) родился и вырос на Урале. Из года в год летом колесил он по родным местам, и в Уральском краю едва ли найдется уголок, где бы ни побывал этот добытчик устного речевого золота и искатель самородных сказаний. Везде-то он с интересными людьми знался, про жизнь слушал и во все вникал. День и ночь работал сказочник. И на белых листах распускались неувядаемые каменные...
Журналист Семен должен написать новую книгу, но он никогда бы не мог подумать, с чем придется столкнуться на этом, казалось бы, давно проторенном пути.«В глазах Кати помутилось. Лицо деда превратилось в мутное коричневое пятно.– Отринь заботы земные и чувства мирские, стань мне послушна и покорна воле Трехглава, и сестер его дев болотных! – нараспев гнусавил дед, закатив глаза так, что виднелись только...
«– Козочка, пора вставать. – Он пощекотал ей ухо. Инночка перевернулась на спину и открыла глаза. Андрей уже был одет, и легкая ослепительно белая сорочка подчеркивала его мускулистый торс…»
