«…Я знаю одно: в нашей деревенской, крестьянской жизни, в будничном ее обиходе чрезвычайно редко встретится вам такое явление, которое бы вы не могли тотчас привести в связь с общим ходом жизни деревенского дня, так и с каждою крошечною частностью, из которых этот день соткан; в глубине этих частностей всегда отыщется центр,
«…Всегда я была гордая и упрямая. Да и то сказать, будь я смиренная, не умей сама за себя постоять – пожалуй, и на свете бы теперь меня не было. Я ведь «казенная», из Воспитательного дома, а «казенные дети», пока вырастут, могут всего натерпеться. Отдают их еще крошками в деревню – тут около Петербурга, больше к чухнам; хорошо, если попадется добрая мамка; а у иной своих пять человек – где же о чужом ребенке...
В этой небольшой книжечке стихов со скромным названием «Просто так» всё далеко не так просто. Глубокие философские и религиозные произведения автора, тонкая душевная лирика, стихи о бескорыстной любви и благодарности нелёгкой судьбе – всё это не оставит равнодушным самого взыскательного читателя. А такие творения, как «Вера – это Любовь», «Будьте как дети», «Молитва лицемеров», «Людям не нужен Бог»,...
Производитель:
Алгоритм
Дата выхода: сентябрь 2014
Прости меня, любитель фальши, за то, что правду говорю. Встречали врозь с тобой зарю, задумавшись, как жить нам дальше в многострадальном, тленном мире на общей площади квартиры… Мелькнуло два несчастных года, и каждому нужна свобода./Людмила Иванковская/
«Олимпийский комитет всегда скупится на телеграммы. Да и отправляют их в последнюю очередь. Сначала надо сообщить о каких-нибудь затерявшихся контейнерах, вызвать Франки к Оле, оповестить Галактику о симфоническом концерте – и лишь потом подходит черед депешам Олимпийского комитета…»
«… Старичок высморкался, поправил на шее орден и пошел в кабинет. Молодой человек остался в приемной. Сердце его застучало. «О чем они там говорят? – подумал он, холодея и переминаясь от тоски с ноги на ногу, когда из кабинета донеслось к нему бормотанье двух старческих голосов. – Слушает ли он дяденьку?» Не вынося неизвестности, он подошел к двери и приложил к ней свое большое ухо…»
«Лагерный изолятор был старый-старый. Казалось, толкни деревянную стенку карцера – и стена упадет, рассыплется изолятор, раскатятся бревна. Но изолятор не падал, и семь одиночных карцеров верно служили. Конечно, любое слово, сказанное громко, слышали бы соседи. Но те, кто сидели в карцере, боялись наказания…»
«Однажды нам нужно чем-то пожертвовать, чтобы двигаться дальше». Сборник пропитан различными чувствами и переживаниями, от хороших до мрачных. Протест живет в каждом из нас. Это мой протест, мой бой и мои чувства. А каков ваш крик души? Желаю приятного прочтения и жду откликов.
Одиночество с ним на одной волне, отчаяние – верный спутник. Он не живёт, он существует в параллельном мире, пытаясь принять законы мира реального. В поисках своей сущности он решает поведать собственную историю, надеясь, что рассказ принесёт облегчение надломленной душе.О них не принято говорить, но эта повесть о них.
«Дорогая Лаура! Если бы ты знала, как давно я хочу тебе написать! Прости меня за задержку, но ты ведь знаешь, моя жизнь – это сплошной бег с препятствиями! Надеюсь, у тебя все хорошо. Обещаешь рассказать мне подробно о своих делах? Я буду ждать… Если говорить о себе, столько всего произошло, с тех пор как ты уехала!..»
Производитель:
Продолжение Жизни
Дата выхода: сентябрь 2008
«Было почти семь двадцать, когда Гиб, держа под мышкой пакет с завтраком, спустился в метро. Каждое утро на этой станции собирались все, кто из района Девятой кольцевой ездили на работу в Двадцать Третий закрытый сектор. Минут десять Гиб бегал по перрону, прежде чем ему удалось втиснуться в переполненный, набитый, как солдатская могила после решающего сражения, вагон…»
«Ваше величество, долго думал я о том, каким образом мне изложить Вам дело, глубоко затрагивающее меня, и пришел к убеждению, что прямой путь и здесь, как и во всех других обстоятельствах, является самым лучшим. Государь, служба,
Бывает, живёшь и не предполагаешь, что за следующим поворотом твоя жизнь полностью изменится. Так случилось с Сергеем. Он полюбил одновременно двух человек, и выбор сделать не представляется возможным, одинаково дороги оба. Когда находишься в тупике, вмешается его величество Случай, а распорядится жизнями Судьба…
Поторопились протозанщики, ошиблись! Эта ошибка из тех, что является преступлением. Мир рухнул, перерождаясь в ад! Чем могут помочь оловянные? Не испугаться. Вопреки желанию спасти демона. Отыскать пространство, в котором заключена угроза мироустройству. Что еще? Еще придется «швоить пучки со спидонами» и «выкерить клёвой торгашки». И это не шутка. Это одно из древних наречий русского языка, в котором...
Что если всё пойдёт не так, и последний день Земли наступит намного лет раньше, чем предполагалось по расчётам учёных. Каким будет то последнее утро голубой планеты?..
Повесть ведет читателя вслед за Ардо Матусосом, профессором животных наук из Большого университета славного города Туртсонд, на поиски таинственного зверя из Цирмани. За почти полвека служения науке профессор еще не искал сказочных зверей, да еще и наперегонки с другими экспедициями. Матусос – серьезный ученый, его вклад в классификацию пушканообразных признан во всем мире, и не в его правилах...
«Профессор Сторицын – худощавый, высокого роста, ширококостный человек лет сорока пяти. Держится очень прямо, ходит неслышно и быстро, жесты широки и свободны; и только в минуты большой усталости и нездоровья слегка сутулится. Седины не заметно: ни в темных, тонких, слегка разметанных волосах, ни в короткой, подстриженной бороде. Красивым лицом и формою головы профессор напоминает несколько Т. Карлейля;...
«До сих пор я думал, что ведьмы, колдуны и черти окончательно лишены права союзного гражданства и существуют только кое-где в воображении наиболее темных и отсталых обитателей глухих углов нашей обширной страны…»
«…Натыкаясь во тьме на плетни, я храбро шагал по лужам грязи от окна к окну, негромко стучал в стёкла пальцем и провозглашал: – Пустите прохожего ночевать?! В ответ меня посылали к соседям, в «сборню», к чёрту; из одного окна обещали натравить на меня собак, из другого – молча, но красноречиво погрозили большим кулаком. А какая-то женщина кричала мне: – Иди-ка, иди прочь, пока цел! У меня муж дома… Я понял её...
«Он был жулик. Это слово определяло его профессию, а с годами даже стало чем-то вроде официального „звания“. Его имя было Прошка. Но так как на Выселках, где он жил, существовали и другие Прошки, то иногда выходили недоразумения; поэтому обыватели считали нужным, для большей точности, прибавлять к собственному имени эпитет „жулик“…»
