«Германия XVI века. Прирейнский городок. Круглая площадка. Посередине колодец со статуей св. Ангела. – Вечерняя заря. – Колокола. – К колодцу подходит тридцатилетняя Вдова, из простых, в черном, опускается на колени…»
«– Ага, скотина! А если мы вот тебе сейчас голову спилим?! Вот этой вот пилой спилим живому? Хорошо тебе будет? Ну, признавайся, скотина! Плохо или хорошо?»
Я напишу вам книгу каменных веков, в ней мало кто будет жить без оков, в ней день на день ложится. Кто спит, тому ничего не снится; кто не спит, тот в оковы влезает. В этой книге даже господь страдает. Жалость помноженная на участие – вот те маленькое твоё счастье (пей его воду – нет в ней броду).
«Солнце зашло. Весь западный склон небосвода заняла медленно надвигающаяся фиолетовая пелена облаков. Ветер уже давно затянул свой пронзительный вокал. Резко похолодало. Прохожих на мосту через Днепр в этот предвечерний час не было, но Ивонину это обстоятельство лишь доставляло удовольствие: он любил с работы и на работу ходить один, настраиваясь на рабочий или «отдыхательский» режим в одиночестве. К...
Подруги по мне тоскуют, мужчины – чаще обожают. Я же по-прежнему стремлюсь к совершенству – «недостижимому блаженству…», потому по сути одна-одинёшенька. «С огромной нежностью» отношусь к своим мальчишкам – сыновьям и внукам, их у меня пятеро, шестой на подходе. Мальчишки получились чистыми и красивыми настолько, что так и хочется постоянно их защищать…
«На берег моря я пришёл с холодным камнем на душе… И молча в глубине груди лежал тот камень… И молча я бродил по берегу морскому, бродил один… Пустынным мне казалось море. Пустынным и немым висело надо мной безоблачное, голубое небо… Была пустынной и душа моя, и камня одинокого хранила мертвенный покой… Безлюдными казались отмели морские, и думы мрачные мои бежали, сторонились от людей. А камень...
«После нас никому так и не дано было выйти из гипер-пространства в том удивительном закоулке Вселенной. Валерий – единственный мой свидетель – столь сейчас далеко, что в ближайшие два-три столетия мы не увидимся… Многие уже сомневаются, что все было действительно так, что это – не плод навязчивых мыслей, не следствие чудовищных перегрузок…»
[i]Пришли две женщины к старцу за поучением. Одна считала себя великой грешницей. Она в молодости изменила мужу и не переставая мучилась. Другая же, прожив всю жизнь по закону ни в каком особенном грехе не упрекала себя и была довольна собой. [/i]
Производитель:
Рипол Классик
Дата выхода: июль 2012
«В ноябре – декабре 1905 года, на квартире моей, в доме на углу Моховой и Воздвиженки, где ещё недавно помещался ВЦИК, жила боевая дружина грузин, двенадцать человек. Организованная Л. Б. Красиным и подчинённая группе товарищей-большевиков, Комитету, который пытался руководить революционной работой рабочих Москвы, – дружина эта несла службу связи между районами и охраняла мою квартиру в часы собраний....
«В 1794 г. одна английская семья отправилась в Канаду с целью поселиться там. Раньше Канада принадлежала французам, но лет за тридцать до упомянутого времени перешла к англичанам. В ту пору переселиться в Канаду было не то, что теперь: и самый переезд, и пребывание в этой стране были сопряжены с большими опасностями. На реках, изобилующих порогами и быстринами, не было еще пароходов; индейцы населяли...
«Если бы я был одержим самой ужасной из всевозможных болезней физического порядка – оспой, холерой, чумой, спинной сухоткой, проказой, наконец, – я не так чувствовал бы себя отравленным и погибшим, как в злые дни ужасной и сладкой фантазии, закрепостившей мои мозг грандиозными образами человеческих мировых величин…»
«За «Асахи пентакс» оставалось выплатить немногим больше сотни. Стоя над огромной кюветой, Мосин метал в проявитель листы фотобумаги. Руки его в рубиновом свете лабораторного фонаря казались окровавленными. Тридцать копеек, шестьдесят копеек, девяносто, рубль двадцать… На семи рублях пятидесяти копейках в дверь позвонили. Мосин не отреагировал. И только когда тяжелая деревянная крышка опустилась на...
«Завтракъ уже поданъ на столъ, но хозяйка еще не вышла. Она сидитъ въ своей комнат, передъ туалетнымъ столикомъ, приставленнымъ въ простнк между раскрытыми окнами. Втеръ шевелитъ шторами и иногда вздуваетъ ихъ какъ паруса. Спиртовая лампочка догараетъ, и замирающій голубой язычекъ чуть лижетъ прокоптвшія щипцы. Марья Андреевна уже окончила свои ondulations, но ей не хочется покинуть табуретъ передъ зеркаломъ....
«В половине первого в ведомстве приемов поставок, закупок и транспортов полагается перерыв для завтрака. Бакулин, делопроизводитель, издавна привык закусывать в «Торжке», среднем из первоклассных ресторанов, где, однако, кормят хорошо, кабинеты светлы и удобны, а прислуга расторопна и почтительна. Как и всегда, швейцары угодливо устремляются к Бакулину, притворяясь страшно обрадованными его приходу,...
«Когда мы с батюшкой и матушкой вернулись от дедушки, из села, в свой «старый дом», мы скоро почувствовали, что весь наш прежний жизненный обиход быстро стал изменяться. Батюшку нельзя было узнать: он стал веселее и бодрее, но вместе с тем серьезнее и озабоченнее…»
Отзывы читательниц на авторской странице «ВКонтакте». Уважаемый Игорь, благодарю Вас за стихи. В них свет, любовь, жизнь. Они настоящие, не надуманные. Когда читаешь их, душа на месте и хочется жить! Спасибо! (Татьяна Степанова) Искрящаяся красота слога, глубокий смысл и краткость изложения фразами-искрами целой гаммы чувств и переживаний. Мощно, глубоко, талантливо и стильно! Браво! (Людмила Дробышева)
«…– Держись за веревку! – крикнул чернявый – Шар поднялся! Митрушкин широко раскрыл глаза, дохнул и захлебнулся воздухом. Запел в ушах свежий шум. Он перегнулся через корзину, глянул вниз: песчаные откосы, ослепительный блеск, колыханье туманов. Церковь, как игрушечная, а площадь – желтый кружок и все катятся, катятся там черныя точки – люди, как черная ртуть. Уплывает земля, дрожа в серебристой дымке,...
Короткий рассказ о том, как искусственный интеллект управления обитаемым космическим кораблем может повести себя в одиночестве. Проблема того, должен ли компьютер походить на мозг человека, и как в этом случае избавиться от проблем, возникающих у живого человека – основной сюжет этого произведения.
«В поздний октябрьский вечер 1651 года из ворот замка в Перигоре выехал всадник, направляясь по дордонской дороге. Порывистый ветер обдавал его своим холодным дыханием, но он, прямой и неподвижный, как рыцарь, закованный в латы, невозмутимо продолжал свой путь. Появление этого одинокого путешественника в такой поздний час, притом на безлюдной дороге, невольно вызывало опасения, уж не был ли он из тех...
«Команда собралась на барке чрезвычайно пестрая: несколько греков, два итальянца, чех, два турка, негр – остальных я теперь уже не могу вспомнить, и человек пятнадцать русских. Начальство состояло из капитана, двух штурманов и боцмана. Боцман мне казался самой замечательной фигурой на корабле…»
