«Завтра Рождество – большой праздник, и современный человек, живущий эмоциями, смутно и радостно волнуется. Не отдохновение нужно для него, как оно ни дорого для измученного, взвинченного организма – русский праздник требует от своего прозелита упорного труда: для ног, ушей, глаз и желудка. Важны для него те праздничные настроения, которые стихийно охватывают массу и сближают его, современного человека,...
«В этом доме был современный лифт с голубыми самозакрывающимися дверями. Между створками была щель, настолько широкая, что можно было увидеть ярко освещенную белую стену кабины и современный плафон под потолком. Но влезть в щель было нельзя. Не только Полянову, но и мне, хотя я в два раза тоньше…»
«Премьер-министр граф Видо имел два служебных кабинета. Один – у себя в министерстве иностранных дел, – он руководил не только внутренней, но и внешней политикой, – а второй во дворце. Здесь он совещался с Его Величеством, делал ему ежедневные утренние доклады. Дворцовый кабинет графа был обставлен далеко не с дворцовой роскошью. И мягкая мебель, и бронза, и портьеры, и письменный стол, ковры, – все это...
Сборник стихотворений. Некоторые из них легли на музыку и стали песнями. Некоторые нет. В них смешанные чувства, тревоги и надежды. Фантазии и реальность, сны и жизнь. Стихи о том, что будет, когда вдруг рухнет небо и может все пройдет, а может все начнется. И мы, наконец, разберемся в явлениях, вызванных легким движеньем руки Властителя Тьмы. И падая в бездну сомнений своих, так безжалостно и так нежно, все же...
В этом сборнике нет глав и разделов. Веселые стихи соседствуют с грустными, серьёзные с легкомысленными, философские с ироническими. Здесь собраны стихи-наблюдения и стихи-размышления о любви и дружбе, о путешествиях и животных, о взрослых и детях, о реальных и вымышленных героях.
Что же было до того, как в мире появилось слово? И что станет, если слова больше не будет? Ответ на этот вопрос можно найти в рассказе Хвостенко Ивана Александровича "Когда исчезло слово".
«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его смерти. Сейчас его называют «русским Борхесом», «русским Кафкой», переводят на европейские языки, издают, изучают и, самое главное, увлеченно читают. Новеллы...
Она – послушная дочь и лучшая ученица школы. Он – парень с дурной репутацией, ставший однажды причиной её личного кошмара. Как случилось, что они смогли не только найти общий язык, но и полюбить друг друга? И чем обернётся эта любовь, ведь против них настроен весь мир!
Где-то в Вирджинии находят мёртвую женщину, убитую причудливым образом. Пока взявшее на себя расследование ФБР пребывает в растерянности, серийный маньяк все чаще похищает и убивает своих жертв. Только одному человеку под силу расколоть это непростое дело: специальному агенту Райли Пейдж. Райли же взяла перерыв от работы, чтобы восстановиться после столкновения с убийцей из предыдущего дела, и еще...
В книге «Когда душа поет» размещены тексты песен казахстанской поэтессы Валентины Хасановой. Тексты песен выложены поэтессой для свободного использования артистами и музыкантами. Практически на все тексты была написана музыка и многие песни исполнялись на концертах и звучали в эфирах радиостанций. Но, тем не менее, поэтесса считает, что лучшая песня еще не спета.
«Экран еще темен, но уже слышатся все усиливающиеся странные звуки «счетоводной симфонии»: сухое щелканье счетов, скрежет арифмометров, стук комптометров и пишущих машинок. Едва заметно вплетается музыкальная мелодия – лейтмотив «счетоводной симфонии». На экране появляется контора «Грей и K°». Узкая комната, тесно уставленная столами, за которыми работают счетоводы на счетах и арифмометрах,...
«К девяти часам вечера кто-то предложил приоткрыть окно – комната была несколько мала для такого количества гостей, да и газовые рожки изрядно нагревали воздух. Один из стенографистов, молодой человек лет двадцати пяти, встал и, щелкнув шпингалетом, открыл окно…»
В этой книге автор предлагает отчётливые трактовки ветхозаветных мифов с использованием новейших исследовательских направлений и научных открытий, выстраивая архаичные тексты в стройную общепринятую хронологию эволюции, однако способную из-за нескольких предположительных физических явлений, изменить парадигму нашего восприятия всего мироздания.
«… Однажды в сумерках граф лежал на диване и что-то читал, а композитор стоял посреди комнаты и думал думу. – Послушай, Александр Сергеич, – обратился литератор к композитору, – будь другом, поставь поближе ко мне свечу, а то ничего не видно… – В данную минуту мне приходится оригинальничать, – сказал Даргомыжский, принимая с комода свечу и ставя ее на столик перед В. А. Соллогубом. – Обыкновенно я...
Когда потомственный интеллигент Александр Александрович вышел ночью покурить на лестничную площадку, он неожиданно обнаружил, что в его подъезде происходит попытка изнасилования. Конечно, он вступился за несчастную жертву… Но в итоге сам оказался в тюрьме, и надежд на оправдательный приговор у него осталось очень мало…
«Жил-был князь Никита со своею княгинею Дарьей, и была у них дочка Улита-княжна, неописанная красавица. Жили они в любви и согласии так счастливо, что взяла злую ведьму зависть на князя с княгинею, и стала ведьма думать да гадать: как бы их счастье извести и до худа их довести…»
«… В гостиную входит старичок из породы гоголевских мышиных жеребчиков. Увидев спящую девушку, он ухмыляется и подходит к ней на цыпочках. – Какая… прелесть! – шепчет он, шамкая губами. – Спящая… хе-хе… красавица… Как жаль, что я не художник! Эта головка… эта ручка! Старец наклоняется к ручке девушки, гладит ее своей закорузлой рукой и… чмок!…»
«Константин Константинович Вагинов был один из самых умных, добрых и благородных людей, которых я встречал в своей жизни. И возможно, один из самых даровитых», – вспоминал Николай Чуковский. Писатель, стоящий особняком в русской литературной среде 20-х годов ХХ века, не боялся обособленности: внутреннее пространство и воображаемый мир были для него важнее внешнего признания и атрибутов успешной жизни....
Леонид Иванович Добычин – талантливый и необычный прозаик начала XX века, в буквальном смысле «затравленный» партийной критикой, – он слишком отличался от писателей, воспевавших коммунизм. Добычин писал о самых обычных людях, озабоченных не мировой революцией, а собственной жизнью, которые плакали и смеялись, радовались маленьким радостям жизни и огорчались мелким житейским неурядицам, жили и умирали.
«Кривоногий и сморщенный, похожий на обрубок пробкового дуба, он ничего не знает о том, что делается на свете. Как телеграфные столбы вдоль высохшего русла ручья, давно уже одинаковы для него годы, – ливень сменяет жару, луна прибывает и убывает, – какая цифра прибита в каждом году, не все ли равно…»
