«В конце 80-х годов прошлого столетия был возбужден вопрос об устройстве земств в тех окраинах, в которых они не были введены. Между бывшим в то время Министром Внутренних Дел и мною, занимавшим пост Министра Финансов, обнаружилось разномыслие в оценке исторического значения местного общественного самоуправления в общем государственном строе. Разномыслие это толкнуло меня на составление записки,...
«…Запутавшиеся в своем многословии либералы, социалисты и другие, так называемые передовые деятели, могут воображать, что их речи в палатах и собраниях, их союзы, стачки, брошюры суть явления очень важные, но что отказы отдельных лиц от военной службы суть ничтожные, на которые не стоит обращать внимания; но правительства знают очень хорошо, что для них важно и что не важно, и правительства охотно...
«…Мы знали Германию только в возрасте критики и не знали, чем была она до критического периода и чего она не утратила совершенно даже и в эту пору. Почему-то критический период представляется нам не временным, не преходящим. Но ведь и Германия была когда-то сельскою, верующею, прежде чем сделалась городскою и неверующею…»
«Петербуржца всегда изображаютъ сухимъ и порой даже мрачнымъ эгоистомъ; выражается онъ безжизненнымъ, оффицiально-газетнымъ слогомъ; иметъ даже отвращенiе нкоторое къ кореннымъ русскимъ словамъ. Все это, правда, пожалуй, – но есть предметъ, о которомъ петербуржецъ любитъ особенно поговорить и поговорить съ жаромъ; когда онъ становится такъ-же уморительно краснорчивъ, какъ петербуржскiй публицистъ,...
«Вы говорите в письме своем во мне, что не могли ожидать умозаключений подобных моим после вашей Откровенной Исповеди. Во первых, скажу вам, что стихи мои быль отданы в Телеграфе до появления 21 и 22 книжки
«Три положения, в которых Шопенгауэр, подведший итоги западной рационалистической философии, указал, где именно должно искать наиболее полную истину, – эти три положения суть те самые, откуда вышла вся западная рационалистическая философия с ее основным убеждением: истинная сущность мира и смысл жизни познаются человеком внутри, в самом себе…»
«В сегодняшнем номере „Руси“ мы заканчиваем печатание статей B.C. Соловьева „О церкви и расколе“. Эта статья состоит в неразрывной связи со статьей того же автора в 56-м номере 1881 г., с такою горячностью сыновней к церкви любви, обличавшей темные стороны нашего церковного управления и поистине недостойную церкви систему действий наших церковных чиновников и сановников по отношению к расколу…»
«VIII том «Истории России» почтенного профессора заключает в себе едва ли не самую знаменательную эпоху в русской истории: он содержит в себе царствование Бориса, царствование Шуйского, самозванцев и междуцарствие…»
«Революцию у нас делали так: 6 декабря господин Дубасов заявил москвичам с балкона генерал-губернаторского дворца, что он прибыл в Москву нарочито для укрепления самодержавия и что при нём «крамола не посмеет поднять голову»…»
«Сдавите сердце – и оконечности омертвеют; затрудните кровообращение – все тело расстроится. Утесните Русь в русском царстве – и сгибнут для России ее окраины; преградите жизнь народного духа – и рассядется, расщепится мало-помалу весь созданный им, этим духом, громадный русский политический организм… Не спасти внешней государственной целости там, где в презрении внутренняя целость народная; не...
«Перед нами шестой том «Истории России», сочинение даровитого и трудолюбивого московского профессора. Рецензируемый том заключает в себе в высшей степени важную и замечательную эпоху нашей истории. Содержание этого тома – Иоанн IV…»
«Свистом и лаем было встречено в так называемом либеральном (!!) лагере наше мнение, не однажды выраженное, а в последний раз в передовой статье 10-го нумера – о том, что пришло наконец время центр управления русским государством перенести в центр государства. Ничто, по-видимому, так не раздражает и не пугает наших противников, как мысль о совмещении правительственного центра с средоточием народной...
«Хоронили Федора Михайловича Достоевского. День был суровый и пасмурный. Я в этот день был нездоров и с большим над собою усилием проводил гроб до ворот Невского монастыря. В воротах произошла большая давка. В тесноте раздались стоны и крики. Драматург Аверкиев показался на возвышении над толпою и что-то кричал. Голос у него был громкий, но разобрать слов было невозможно…»
«Я должен прежде всего предупредить вас, милостивые господа, что не думаю по поводу избранной нами темы разбирать статьи Толстого, что Толстой имеет свой взгляд на элементарное образование, в силу которого держится той, а не другой системы, для меня это в настоящем случае не важно. Пусть до этого взгляда автор дошел опытом, знанием, изучением детской природы…»
«VII том почтенного профессора заключает в себе царствование Федора Иоанновича; но первая глава посвящена описанию состояния русского общества во времена Иоанна IV и относится, следовательно, по содержанию к VI тому. Эта глава занимает больше половины книги: 245 страниц; во всей книге 433 страницы, кроме примечаний. Рассматривая первую главу, скажем сперва замечания общие…»
«Это рассказ о мужчине, который не умел ценить свою жену по достоинству, и о женщине, которая оказала ему слишком большую честь, когда назвала его своим мужем. В рассказе также участвует католический священник-миссионер, который славился тем, что никогда не лгал. Священник этот был неотделим от Юконского края, сросся с ним, те же двое оказались там случайно. Они принадлежали к той породе чудаков и бродяг, из...
Интрига на фоне нескольких убийств равнодушным никого не оставляет. Злодеи, совершая тёмные дела, вдруг понимают, что сами оказались под прицелом коварного и хитрого противника.
«В помещении „Гуслярского знамени“ – осенняя тишина, редактор уехал в область на совещание. Миша Стендаль смотрел в окно и мечтал о значительном материале, который перепечатает „Литературная газета“. Еще ни одного материала Миши Стендаля „Литературная газета“ не напечатала, правда, он туда ничего и не посылал. В центральной печати лишь два раза появлялись его заметки. В журнале „Вокруг света“...
«Сельский сход. Мужики обсуждают вопрос о покупке лугов у помещика. Сильное волнение, горячий спор, толпа – человек тридцать домохозяев, всё пожилые люди и старики. Особенно взволнован один из мужиков, человек лет сорока; он оборван, как нищий; он потрясает своими лохмотьями, хватает за руку женщину, свою жену, она вдвое моложе его, миловидна, одета приличнее его…»
«Плывут полунощные гости. Светлой полосой тянется пологий берег Финского залива. Вода точно напиталась синевой ясного весеннего неба; ветер рябит по ней, сгоняя матово-лиловатые полосы и круги. Стайка чаек спустилась на волны, беспечно на них закачалась и лишь под самым килем передней ладьи сверкнула крыльями – всполошило их мирную жизнь что-то малознакомое, невиданное. Новая струя пробивается по...
«Это было в 92-м, голодном году, между Сухумом и Очемчирами, на берегу реки Кодор, недалеко от моря – сквозь веселый шум светлых вод горной речки ясно слышен глухой плеск морских волн. Осень. В белой пене Кодера кружились, мелькали желтые листья лавровишни, точно маленькие, проворные лососи, я сидел на камнях над рекою и думал, что, наверное, чайки и бакланы тоже принимают листья за рыбу и – обманываются, вот...
Один из самых известных юмористов в мировой литературе, О. Генри создал уникальную панораму американской жизни на рубеже XIX-XX веков, в гротескных ситуациях передал контрасты и парадоксы своей эпохи, открывшей простор для людей с деловой хваткой, которых игра случая то возносит на вершину успеха, то низвергает на самое дно жизни. «Париж, полночь. На темных водах Сены, таинственно струящихся мимо...
