Как-то раз, темным вечером, ехал я на верху конки. Рядом со мной сидел толстый, пожилой человек; нас только и было двое. Вагон, выйдя из освещенных улиц, направился по краю обширной темной площади, а вместо электрических фонарей и освещенных окон пятиэтажных домов над нами засияли звезды. А это что, Млечный Путь? спросил сосед, кивая на широкую светлую полосу, которая тянулась среди звезд, словно прозрачная кисея, сотканная из звездной пыли. Да, Млечный Путь, ответил я. Видно было, что соседу...
Как-то раз, темным вечером, ехал я на верху конки. Рядом со мной сидел толстый, пожилой человек; нас только и было двое. Вагон, выйдя из освещенных улиц, направился по краю обширной темной площади, а вместо электрических фонарей и освещенных окон пятиэтажных домов над нами засияли звезды. А это что, Млечный Путь? спросил сосед, кивая на широкую светлую полосу, которая тянулась среди звезд, словно прозрачная кисея, сотканная из звездной пыли. Да, Млечный Путь, ответил я. Видно было, что соседу хотелось бы порасспросить меня и дальше, да не решается. «Поди, мол, и сам не знает!» Звезды невольно притягивают к себе взоры, и всякому хочется их знать. А вместе с тем звезд никто не знает, и все знают, что их никто не знает, и как будто так и должно быть... Воспроизведено в оригинальной авторской орфографии издания 1922 года (издательство " Государственное издательство Р.С.Ф.С.Р. Берлин ").
Оставить комментарий