Вызвать чей-либо интерес к представленному литературному труду вступительным словом надежды мало. Исхожу из собственного читательского опыта. Время от времени приходится слышать примерно следующее: «Володь, а ты читал новую книгу Сидорова? Ну, Сидорова Ивана Петровича?» Приняв на грудь мое вполне ожидаемое «нет», вопрошающий поудобнее располагается в креслах своего «я» с тем, чтобы без утайки поделиться мнением о прочитанном – и делится, делится и делится, как говорится, по полной программе....
Вызвать чей-либо интерес к представленному литературному труду вступительным словом надежды мало. Исхожу из собственного читательского опыта. Время от времени приходится слышать примерно следующее: «Володь, а ты читал новую книгу Сидорова? Ну, Сидорова Ивана Петровича?» Приняв на грудь мое вполне ожидаемое «нет», вопрошающий поудобнее располагается в креслах своего «я» с тем, чтобы без утайки поделиться мнением о прочитанном – и делится, делится и делится, как говорится, по полной программе. Вскоре становится ясно, что зернышко к зернышку собиравшийся в новой книге Сидорова бисер мечется не перед тем, кто способен его оценить. Тем не менее знакомый – добрая душа! – проводит под сказанным черту: «Прочитай, прочитай. Мне кажется, тебе должно понравиться». Чаще всего знакомство с очередным Сидоровым заканчивается усталостью и желания орать с балкона «шапки долой» нет никакого. Каждый оказывался в таком положении и знает, о чем речь. Мой читатель, предупреждаю честно, рискует в очередной раз и рискует сильно. Однако, если по прочтении книги у него возникнет желание дружески пожать ее автору руку или, паче чаяния, пожалеть его, то в первом случае он получит удовлетворение, а во втором может быть уверенным, что будет понят на все сто.
- Книга известного киноведа о влиянии творчества Тарковского как на кино и искусство, так и на жизнь человека — неважно, публичного или «обычного». - Автор исследует самые разные сферы культуры, политики, соприкоснувшиеся с феноменом Тарковского. От скандинавского, итальянского и даже мексиканского кино — до философии «конца истории» и постмодерна. От финансовых кулис Каннского кинофестиваля — до...
Молодой корреспондент Дмитрий Холодов погиб на рабочем месте от взрыва мины-ловушки 17 октября 1994 года. Эта книга — личный проект писательницы Евгении Некрасовой, которая выросла в одном городе с Холодовым и училась в той же школе, что и он. Она возвращается к хроникам девяностых, общается с коллегами Дмитрия и рассуждает, как фигура Холодова повлияла на ее понимание свободы. Документальный...
Издательство:
Поляндрия NoAge
Дата выхода: март 2025
Впервые на русском! Другой мир. Другое солнце. Другие боги. Другое прошлое. Но так много сходства с прошлым нашего мира. В Наволе, процветающем торговом городе-государстве, власть принадлежит нескольким олигархическим семьям. Самая успешная из них, ди Регулаи, раскинула свои щупальца по всему миру. Ее престиж, влиятельность и богатство грандиозны, но защищать их приходится, не считаясь ни с какими...
Авторы рассказов: Даша Благова / Оксана Васякина / Нина Дашевская / Татьяна Замировская / Илья Мамаев-Найлз / Екатерина Манойло / Евгения Некрасова / Алексей Поляринов / Ольга Птицева / Антон Секисов / Артем Серебряков / Иван Шипнигов Сборник рассказов «Зона умолчания» — совместный проект NoAge и книжного медиа Билли. В него вошли двенадцать рассказов молодых современных авторов, представителей...
Издательство:
Поляндрия NoAge
Дата выхода: май 2025
Китайская премия «Галактика», американская премия «Хьюго», немецкая премия Курда Лассвица, испанская премия Игнотуса, японская «Премия Сэйун», итальянская премия «Италия», польская премия «Нова фантастика», русская премия «Книга года». Три экранизации в Китае и США. В те времена, когда Китай переживал последствия жестокой "культурной революции", в ходе секретного военного проекта в космос были...
Нет места более священного, чем Иерусалим – "ликующий вопль тысяч и тысяч глоток", "неистовый жар молитв, жалоб и клятв", "тугая котомка" запахов: ладана – христианского квартала, рыбы – мусульманского, свежестиранного белья – еврейского, хлебного – армянского. Жить в этом городе непросто, потому что он, по словам Дины Рубиной, – "вершина трагедии". Но что было бы в жизни писателя, если бы в ней не случился...
Оставить комментарий