Экзистенциальный страх никак не значит жизненный огонь или жизненную теплоту, а наоборот, противоположный принцип, разрушающий принцип смерти, при котором дрожишь. С этой точки зрения, и не только по этой причине, справедливости ради стоит отметить, что каждая тревога - это тревога смерти. Слова известного Швейцарского психолога двадцатого века Людвига Бисвангера, исследователя, который считается отцом экзистенциальной психологии, хорошо передают душевное состояние, трепет и беспокойство героя повести Димитрия Учанеишвили «In Homo», на фоне чего раскрывается внутренний мир человека и становится виден многообразный спектр исканий и наблюдений писателя. Видение фундаментальной структуры человеческого существования, выделение ее сущностных элементов и их художественное изображение является свойством творчества Димитрия Учанеишвили. Писатель целенаправленно выходит за рамки узких психо-аналитических исследований и вводит читателя в сферу обобщения, чтоб с помощью разнообразия острых писательских наблюдений сделать более ощутимым векторы человеческих стремлениий с незапамятных времен до наших дней. Писатель осознанно избегает реальный мир и создает сюрреалистическую среду, модель, которая дает возможность обернуть отношение одинокого, эгоистически настроенного и плененного идеей бессмертия человека в притягательную художественную оболочку. С помощью эго интраверсного психотипа, неординарного персонажа повести, Димитрия Джапаридзе, читатель становится соучастником социально-аналитического исследования жизни и вместе с писателем переносит угнетающее, доведенное до абсурда состояние человека, испытывающего страх смерти. Постепенно для читателя становится близким душевное приключение погрязшего в пучине эмоций и раздумий героя одаренно написанной повести и легко следует за писателем в целом трудном и необычайном путешествии, которое протягивается века. Погружение в антические мифы, также как и библейские реминисценций позволяют автору демонстрировать общую  картину, оосбенности всех времен и эпох, постоянные величины, отношение героя, человека к вселенной, основные ориентиры мировосприятия. Страх смерти более мучителен, чем сама смерть, добавляет Жан де Лабрюйер, знаменитый французский моралист 17-го века. Человек с  трудом оставляет узкое влагалище и испуганный вступает в бесконечное пространство. Приспособленный к вселенной, он страдает и плачет, так как заранее чувствует, что его опять ждет узкая коробка. И мы не можем с уверенностью сказать, человек боится узости или стремится к ней. Слова китайского писателя и поэта 19-го века, автора приключенческих романов, Ши Юнь Куня хорошо передают раздвоение и позицию героя повести Димитрия Учанеишвили. Сюжет повести прост и знаком; писательский способ, к которому прибегает автор, многократно апробированный. Интерес и удивление вызывает драма героя; вызванное страхом заболевания видение собственного душевного состояния, идея, которая может родиться а потом осуществиться только в голове современного человека, рожденного в технократической эпохе. Соверешенно новый, оригинальный путь преодоления страха – апология разгружения от избыточного телесного, когда человек отказывается от ряда органов с целью преодоления страха. У страха большие глаза, говорится в народе. И в испуганном сознании нашего героя перелом происходит тогда, когда он понимает, что на месте персонажа из газетного объявления, которое сообщает о смерти Димитрия Джапаридзе, мог быть он сам. И начинается драма, которая, с одной стороны, обусловлена чарующей всеобъемлющей эмоцией, страхом существования и смерти, а с другой стороны – исканием средств ее преодоления. Страх заболевания, логическим концом которой в большинстве случаев является быстрая смерть, более сложным и неотвратимым предстает как страх борьбы с чумой века, с неконтролируемым ростом клеток. Но существует многообразие страха, что не только слабее главного, но порой и равняется с ним. Ощущение смерти наиболее острым и болезненным является для творческой личности и писатель продолжает цикл своих наблюдений: умереть, значит не произойти тому, что могло произойти. Умереть, значит не создать то, что ты мог бы создать. С этой тезой перекрещивается другая идея, что жизнь ценна не сама по себе, а тем атрибутом, который придает ей смысл. Этот атрибут становится жизнью. Если для писателя жить значит писать, когда он не может писать – он не живет. Интересно, что писатель и в этой повести поддается искушению и не может обойти отношение к творчеству и творческой личности, что он связывает непосредственно со смыслом существования. Димитри Учанеишвили безжалостен по отношению  к собственному герою, которого случай однажды подтолкнет начать думать о смерти и предлагает ему идею бессмертия, как спасение, как противовес смерти: человек ищет бессмертия уже тысячи лет. Представим, что он достиг этого. Представим, что бессмертие существует, как возможность, а не как неизбежность. Хочу ли я бессмертия? Никогда об этом не думал. Рассерженный на смерть автор предлагает читателю интересную формулу: на этом свете нет ничего более унизительного для человека, чем смерть. Но капитуляция единственный выход, осознание того, что: я буду жить, потому что сдался. Такой подход к страху в некоторой степени облегчает состояние героя, плененного жаждой поиска, хотя он все-таки оказывается не в состоянии отказаться от искания и продолжает манипулировать многообразием смерти, что в конце концов доводит его до вывода, что лучше ускорить, пусть вовремя случится то, что вызывает страх. От вероятности фатального диагноза герой теряет покой и от объективно необоснованных, абсурдных умозаключений переходит непосредственно к делу. Он проводит эксперимент, другими словами он освобождается от тех органов, которые могут вызвать опухолевое заболевание и, следовательно, быструю смерть. Он не довольствуется этим и старается превратить страх из эмоций в знание. Чем ниже интеллект, тем ниже требования. Именно поэтому такие люди легче достигают успеха. У них нет тех ограничений, которые есть у человека, которого вместе с пищей интересует и то, ради чего питаться. У писателя остается единственное оружие против бесконечных фобии и страха героя – это вера. Но в процессе психоаналитического искания персонаж здраво осознает реальность и начинает рассуждать: я должен поверить не в то, что эта болезнь в скором будущем станет излечимой, а в то, что я не заболею. Не являются ли причины, вызывающие страх, взаимозаменяемыми? Может мы должны понять слова автора по-другому: может существуют другие причины смерти? Конечно, они существуют и поэтому страх всегда сопровождает нас и толкает нас к трезвости. Ка говорит Ницше: смерть достаточно близка, чтоб мы могли не бояться жизни. Существует что-то плохое и оно может произойти. Все. Этого достаточно для страха, а когда невозможно противостоять ему, укрыться или обойти, то остается единственная данность: человек вынужден бояться. – заключает автор. Феномен экзистенциального страха не что иное, как испытание существования смерти, который может быть побежден только смертью. Как говорил Бродский, единственный выход состоит в желании загробных встреч. Всех нас разбросает в разные стороны. Только смерть нас объединит. Следовательно, и расставания не было. Кто-то в темноте обнимет нас за плечи.                 Интересным циклом исканий Димитри Учанеишвили упорно внедряет социально-аналитическое направление в современной Грузинской литературе. Важный эксперимент, появившийся на свет в 60-х годах прошлого столетия слиянием очерка и художественной литературы, интересно развивается в крайне современном, оригинальном творчестве молодого писателя, которого также лаконичностью фразы и изяществом стиля непременно выделит внимательный читатель.