Знаете, я всегда испытывал некоторую слабость к историческим романам,
распространяется она и на такой жанр, как историческая фантастика.
Почему? Да потому что я прекрасно представляю, КАКОЙ объем материала
надо освоить автору для того чтобы повествование чувствовалось
достоверным. Ведь всегда найдется въедливый читатель, который
неприменет бодряще ткнуть автора в теплое и пахучее, ежели обнаружит
ерунду совершеннейшую, я уже не говорю об историках, любящих рвать
творцов, одной ногой заступивших на их минное поле, на тряпки. Тряпки
- вещь в хозяйстве полезная, их можно использовать, например, для
протирки пыльных монографий пророков исторического культа. Ведь
история, наряду с прочим, во многом вопрос веры, так по крайней мере
это выглядит с точки зрения обывателя .
Посему, учитывая вышесказанное, автор должен быть предельно подкован
и аккуратен при живописании исторических картинкоф и повествание
должно как минимум выглядеть достоверным. Чтобы оно на самом деле
было таковым, слава богу от беллетриста не требуют, законы жанра
иные. За достоверностью - это к профисторикам(и пусть они
передерутся). Задача, романиста, как мне видится, несколько иная -
передать колорит эпохи, нюансы быта, нравов, отношений, но
одновременно с этим постараться не перегрузить текст ненужными
деталями, подробностями, которые как правило утомляют и расстраивают
капризного читателя. Что, нам не нужен капризный читатель? Дык он
нынче весь такой, потому что, во-первых его- читателя недонцовой
катастрофически убывает, а во-вторых выбор макулатуры слишком велик.
С этих позиций Владимир Романовский с задачей безусловно справился.
С одной стороны мы имеем дело с детальной (автор, снимаю шляпу, мое
уважение Вам за трудолюбие) проработкой исторического контекста
романа: от личностей (тех самых о роли в истории которых так любят
все поспорить на разных уровнях: от кухонного до научного) до нюансов
быта, одежды, языка. С другой стороны роман безусловно отличает
здоровая детективность сюжета. Есть интрига и она возбждает в
читателе интерес осваивать пространство книги: страница за страницей.
Есть одна деталь, особенность, которая выделяет "Добронегу" из ряда
романов, написанных в этом жанре. Язык. Будучи любителем изящной
словесности, я не мог не получить удовольствие от того, как автор
написал роман: слова, обороты, понятия. И, знаете, что меня
позабавило особенно? Автор не просто использует лексику, обороты
исторической эпохи, в рамках которой происходит дйствие романа, нет
ему этого мало. Владимир постарался обогатить древнерусский своими
лексическими конструкциями, фразеологизмами и выглядит это довольно
органично, подчас не сразу понимаешь, что данное слово - есть
творчество г-на Романовского, никогда в ходу не бывавшее. Это
чрезвычайно забавляет, а какие аллюзии, чего только стоит пара "хвой"-
"хвоеволие".
Но в своих лексических изысках, как мне кажется автор немного
увлекается. Если этимология таких слов, как "хвой", "хорла", "арсель"
- темна и остается целиком на совести автора, то корни слова
"поссать", столь нежно и по-детски любимого Владимиром, вряд ли так
глубоко уходят в старину седую. В тексте, в репликах героев, есть
анахронизмы, безусловно способные доставить читателю с выраженным
чувством юмора удовольствие, но вряд ли относящиеся к описываемым
историческим реалиям. Не могу сказать, что это сильно портит текст,
но, согласитесь, поворчать-то для приличия надо.
Тем более, что с точки зрения читателя придраться в романе особенно
не к чему. Он интерсно написан, с изрядным чувством юмора, в
отдельных местах хотелось смеятся аки конь (то бишь просто ржать), а
качественная проработка исторического материала и собственные
языковые эксперименты придают роману дополнительную пикантность
заставляя читать его не отываясь.
Резюме: "Требую продолжения банкета" (с).
Неизвестный автор